Бульвар осёкся. Буквально минуту он выдерживал суровый взгляд мага, потом потупился.

– Нет. Он мысленно обращался ко мне, – Бульвар умолк. Помолчав с минуту, он поднял глаза на Даратаса, полные горести и печали. – Понимаешь, я болен. Болен смертельно.

– Нет ни одной болезни в этом мире, которая не поддалась бы врачеванию! – с чувством воскликнул Даратас.

– Она не из этого мира, друг, – грустно ответил Бульвар. – Впрочем, с чего я буду загружать даму и принца своими старческими болячками? Пойдёмте, я покажу ваши покои.

– Покои? – удивилась Дариана.

– Мы не… – хотел было возразить Даратас.

– Думаю, вам лучше всего часок-другой отдохнуть. После того, как выступите из Цитадели, ничего, кроме жёстких камней, вам не видать, посему пользуйтесь случаем.

После некоторого размышления, маг кивнул.

– Хорошо, следуйте за мной, – сказал Бульвар, и, с кряхтением поднявшись, направился к дверям.

Выйдя из Ставки, Хозяин замка повёл гостей запутанными коридорами, петлявшими словно пути лабиринта. Только спустя пятнадцать минут узкий проход, тускло освещаемый одним-единственным факелом, вывел людей в овальную залу, в которой горело несколько каминов, а посередине стоял высокий резной Алтарь, на котором лежала большая толстая книга.

Даратас вопросительно поднял бровь, взглянув на Бульвара.

– Да, да, – покачал головой тот. – Это место моего уединения. Не волнуйся, там не Святое Слово лежит. Так, размышления одни. Идём дальше, – сказал он, кивнув на лестницу.

После непродолжительного подъёма, Бульвар указал на неширокий, ярко освещённый люстрой холл, заканчивающийся высоким окном.

– Первые две двери – для милой дамы (слева) и принца (справа), – определил Бульвар. – А Даратас, друг мой, если не возражаешь, мы немного потолкуем с глазу на глаз.

Даратас коротко кивнул, встретившись с негодующим взглядом Дарианы. Он чувствовал кожей, как её переполняло недовольство. Но она смолчала, и, дёрнув светлой головой, отправилась к указанной двери. Ольвен поклонился обоим старцам в пояс, и покинул их, с некоторым облегчением предвкушая мягкую постель.

Даратас и Бульвар молча спустились по лестнице и медленно проследовали к самому большому камину, украшенному изумрудной крошкой, и остановились, глядя на игру языков пламени, с удовольствием облизывающих черные поленья. Мерный треск горевших дров приносил успокоение в разбушевавшееся догадками и сомнениями сознание Даратаса.

– У меня рак, – вдруг сказал Бульвар.

– Что? – пробормотал Даратас, вырванный из пучины мыслей. Он не успел осмыслить сказанное.

– Рак у меня. – повторил тот, но теперь тихо и почти безжизненно.