О чем же ему лгать?

Совершенно очевидно, если подумать.

Теста не существует. Когда Волеску создал Боба, он просто ввел клетки всем эмбрионам, а потом так же просто ждал, выживут ли какие-нибудь эмбрионы и кто из выживших окажется успешно изменен. Случилось так, что выжили все. Но не у всех у них должен был быть «ключ Антона».

Может быть, именно поэтому из почти двух дюжин младенцев спасся только Боб.

Может быть, только у Боба изменение прошло успешно. Только у него оказался «ключ Антона». Только с таким сверхъестественным разумом годовалый ребенок мог осознать нависшую угрозу, вылезти из колыбели, спрятаться в бачке туалета и там переждать опасность.

Значит, это и есть ложь Волеску. Может быть, он разработал тест с тех пор, хотя вряд ли. Зачем бы ему понадобился такой тест? Почему же он сказал, что такой тест у него есть? Чтобы получить возможность… какую?

Продолжить эксперимент. Сохранить оставшиеся эмбрионы и не уничтожать носителей «ключа Антона», а оставить их, вырастить и изучать. На этот раз у него будет не один из двух дюжин с усиленным разумом и укороченным временем жизни. На этот раз шансы, что у эмбрионов будет «ключ Антона», – пятьдесят из ста.

Значит, сейчас Петра должна принять решение. Если она скажет вслух то, в чем про себя уже вполне уверена, Боб решит, что она права, и этим дело кончится. Если у Волеску нет такого теста, то почти наверняка нет ни у кого. Боб откажется иметь детей вообще.

Так что если она хочет иметь ребенка от Боба, то именно Волеску должен это сделать – не потому, что у него есть тест на «ключ Антона», а потому, что Боб думает, будто этот тест у него есть.

Но что будет с другими эмбрионами? Это будут ее дети, и из них вырастят рабов, лабораторных крыс для экспериментов этого совершенно аморального типа.

– Вы, конечно, знаете, – сказала Петра, – что делать имплантацию будете не вы.

Поскольку Боб еще не слышал о таком изменении в планах, он наверняка удивился, но – Боб есть Боб – никак этого не проявил, только улыбнулся слегка, показывая, что она говорит от имени обоих. Вот это доверие. Она даже не почувствовала вины за то, что он ей так верит в тот момент, когда она изо всех сил старается его обмануть. Пусть она делает не то, что он хочет явно, но именно этого он хочет в глубине души.

Волеску, однако, удивился:

– То есть… что вы хотите этим сказать?

– Вы извините, – ответила ему Петра, – но мы будем с вами в течение всего процесса оплодотворения, и мы проследим, чтобы каждый эмбрион был доставлен в больницу и помещен под охрану персонала до момента имплантации.