– Зато он был калекой. С изуродованной ногой. Чтобы выжить, ему надо было быть сообразительным. Держаться так, чтобы его никто не прикончил просто потому, что есть такая возможность. Может, эта мания убивать каждого, кто видел его беспомощным, – может быть, это стало для него механизмом выживания в подобных обстоятельствах.

– Какой ты хороший христианин. Сплошное милосердие.

– Кстати, – сказал Боб. – Наверное, ты будешь растить наших детей армяно-католиками?

– Я думаю, сестра Карлотта была бы счастлива?

– Она была бы счастлива, что бы я ни делал. Бог ее такой создал. Если она сейчас где-то есть, она счастлива. Такая она была.

– У тебя она получается какая-то… с умственной недостаточностью?

– Да. Она не умела помнить зло. А это серьезный дефект.

– Интересно, есть ли на него генетический тест, – сказала Петра и тут же пожалела об этом. Меньше всего сейчас надо было, чтобы Боб задумался о генетических тестах и понял то, что ей казалось сейчас таким очевидным: никакого теста у Волеску нет.

Они посмотрели еще несколько мест, и каждое из них вызывало у Боба воспоминания о каких-нибудь случаях. Вот здесь Проныра хранила запас еды для награждения отличившихся детей. Здесь впервые сидела сестра Карлотта, когда учила нас читать. Это было лучшее место, чтобы спать зимой, потом нас нашли большие ребята и прогнали.

– А здесь Проныра стояла над Ахиллом, держа в руках кирпич, – сказал Боб, – готовая вышибить ему мозги.

– Если бы только она решилась на это, – вздохнула Петра.

– Она была слишком хорошим человеком. Не могла себе представить, какое в нем зло. Я тоже не мог, пока не увидел, как он здесь лежит, не увидел, что было в его глазах, смотрящих на кирпич. Никогда не видел столько ненависти. А страха не было. Я сказал ей, что надо сделать – убить его. Она не смогла. И вышло точно так, как я ее предупреждал: если оставишь его в живых, он тебя убьет. Он и убил.

– Где это было? – спросила Петра. – Где он ее убил? Можешь показать?

Он подумал пару минут, потом подошел к воде между причалами. Нашлось свободное место, где среди лодок, кораблей и барж видна была вода широкого Мааса, бегущая к Северному морю.

– Какая мощь, – сказала Петра.

– Ты о чем?

– Река – такая мощная. И все же люди смогли построить все это вдоль ее берегов. Эту гавань. Сильна природа, но человеческий разум сильнее.

– Кроме тех случаев, когда это не так.

– Он отдал ее тело реке? – спросила Петра.

– Он выбросил ее в воду.