Опасение, что Полчище начнет атаку, когда Армия будет разделена очередной рекой, оказалось напрасным. На первой переправе Кариндаса даже специально остался позади Армии с сотней своих адептов Вокалатай в бело-фиолетовых мантиях, в надежде, что им удастся использовать скопление шранков у переправы, чтобы избавиться от них. Несомненно, им удалось сразить тысячи, клубы едкого пара заполнили все вокруг, но шранки обнаружили другие места для переправы или же, сняв доспехи, просто переплыли на другую сторону, – так или иначе, на обратном пути нильнамешские маги видели под собой землю, по-прежнему покрытую массой шранков.

Король Амрапатар продолжал предпринимать предосторожности. Но постепенно начал считать реки и переправы в большей степени обстоятельством, которое было им больше на руку, чем представляло опасность. И скорой беды он не мог предугадать.

Троица путешественников разбила лагерь в развалинах крепости, от которой осталась только половина из-за обрушения стенки скалы, возле которой некогда были воздвигнуты укрепления. Серва сказала, что это место называлось Дагмерсор. Остатки цитадели неровными зубцами возвышались позади над ними, их силуэт четко вырисовывался на фоне звездного неба. Откуда-то доносился вой волков.

Сорвилу досталась первая стража. Он выбрал место над утратившей свое предназначение крепостью и сел на самом краю, свесив ноги. Охваченные ночным мраком леса. Некоторые деревья оторвались от собратьев, чтобы взобраться повыше, опершись на выступы почвы из-под скал, и их листва серебрилась в лучах Гвоздя Небес, а ветви проступали черными венами. Отовсюду из темноты доносились звуки: поскрипывание, жутковатый хор, поднимавшийся снизу и утихавший в тишине и пустоте небес.

У Сорвила дух занялся от величия этой картины.

Их странствия по затерянным руинам Куниюри нередко одаривали его красотой в такие моменты одинокого созерцания.

Мысли его блуждали, как это часто бывало, среди множества событий и зрелищ, свидетелем которых он стал со времени гибели отца. Его неизменно удивляло, что некто столь уязвимый, как он, был способен стать участником таких легендарных событий, да еще и двигать их. Чего он только не повидал. Интересно, каково будет вернуться в Сакарп, к остаткам прежней жизни, и попытаться поведать о том, что происходило – и происходит – за Занавесом? Будут ли его соотечественники поражаться его рассказу? Или с презрением отвергнут? Примут ли они эпические размеры происходящего или же сочтут лишь выдумкой?

Эти вопросы расстроили его. До сих пор возвращение на родину подразумевалось само собой: он был сыном Одинокого Города, и не было никакого сомнения, что он должен вернуться. Но чем больше он над этим раздумывал, тем менее вероятным оно начинало казаться. Если он выполнит волю Богини и убьет аспект-императора… Несомненно, это обречет и его самого на гибель. Если же ослушается и станет Уверовавшим королем ценой утраты своей бессмертной души… Разве это не просто иной род гибели?