– Умоляю! – крикнула она Эсменет, со смесью мýки и растерянности на лице. – Прошу, не говорите своему мужу! Не на-а-адо… – Она мотала головой. – Пожа-а-алуйста… Я не хотееела!

Всю дорогу, пока они тащили Эсменет на улицу, где все выпялились на нее, продолжали доноситься причитания обезумевшей девушки, как у пятилетнего ребенка, словно все, что старше пяти лет, было в ней убито…

А не продано в рабство.

Ее привели не напрямую к Майтанету, как Эсменет предполагала. Вместо этого ее доставили в гарнизон охраны до конца ночи. Ее там избили, едва не изнасиловали и в целом подвергли издевательскому отношению, нередко свойственному слугам, которые захватывают врага хозяина. Ей не дали уснуть, держали в цепях. И заставили помочиться прямо в одежду.

На рассвете прибыл новый отряд рыцарей шрайи, на сей раз из инчаусти, элитных телохранителей шрайи. Разгорелся спор, переросший в казнь на месте и бегство троих ее прежних тюремщиков. Инчаусти в великолепных золотых кольчугах снова повели ее куда-то по улицам. Но они, по крайней мере, относились к ней с почтением, пусть и оставив в цепях. Просить их она не осмелилась, да и вообще разговаривать с ними, в итоге обретя то достоинство, которое приходит иногда в результате шока и изнеможения.

Она шла, еле передвигая ноги в сковавших их цепях, маленькая женщина посреди колонны сияющих доспехами воинов. Стояло раннее утро, и солнце едва появилось, поэтому улицы были еще пусты и серы. Несмотря на это, по мере продвижения в Кмирал собиралось все больше и больше людей, вытягивавших шеи и даже подпрыгивающих, чтобы получше ее рассмотреть. «Священная императрица!» – скандировали время от времени, а некоторые выкрикивали: «Шлюха!»

Крики привлекали новых людей, и весть бежала впереди их колонны, поэтому за каждым поворотом их встречали уже более плотные группы, зеваки, протирая глаза спросонья, выглядывали из окон, толпились на ступеньках, смотрели с крыши. Люди всех сословий и занятий, Эсменет замечала лица печальные и радующиеся, кто-то желал ей держаться, выражая сочувствие. Ни те, ни другие не вызывали у нее ни радости, ни отторжения. Рыцари Бивня проталкивались вперед, осаживая наиболее рьяных. На лицах большинства проступило выражение беспокойства. Капитан инчаусти, высокий седобородый воин, которого императрица, как ей показалось, узнала, наконец отдал приказ отстегнуть мечи в ножнах и действовать ими как дубинками.

Она только что была свидетельницей того, как насилие порождает насилие – но обнаружила, что ее это не волнует.

Люди не расходились, а двинулись следом за конвоем. Передние скликали еще больше людей, будя целые кварталы города по дороге, все больше жителей Момемна выходило на улицу. К тому времени, когда они достигли улицы Процессий, западнее Крысиного канала, марш перешел в состязание в скорости. Народ продолжал прибывать, и настроение толпы разогревалось все сильнее. Эсменет подгоняли. Было видно, как многие поднимали глиняные таблички, разламывая их, хотя неизвестно, проклятия то были или благословения.