Ее деверь также был дунианином. Дальнейшее зависело исключительно от того, выполнению какой цели она могла послужить, а свергнутые императрицы редко встречали милосердное обращение.

Эсменет охватил ужас. Тело била крупная дрожь.

Вот-вот смерть настигнет ее. После всего, что она пережила… Она вспомнила каждого из своих детей по очереди, но отчего-то могла представить только их детские лица, а не то, какими они выросли.

Лишь Келмомас виделся отчетливо.

Она начала взбираться по ступенькам, ноги в кандалах с трудом преодолевали их. Чувства людей позади были очень ощутимы: страстное сочувствие или презрение любящих и ненавидящих, острое любопытство зевак. Она споткнулась, и ее левая рука выскользнула из захвата стражника. Она упала лицом вперед, не в силах даже выставить руки, которые были цепью прикованы к поясу. Ноги заскользили по ступеням со скошенными углами. Она больно ударилась о камень ухом и виском. Но острее то, что она оступилась, Эсменет ощутила по реакции толпы за спиной: тысячи легких ахнули, тысячи глоток ликующе захохотали – Момемн с его вечными шатаниями судил ее унижение.

Во рту появился вкус крови.

Двое инчаусти, выпустившие ее из рук, теперь очень легко поставили ее на ноги. И потом, подхватив руками в перчатках под мышки, пронесли остаток пути до верха ступеней. Внутри что-то поникло, само желание жить.

И все, кто собрался на площади, поняли – Священная императрица определенно свергнута.

Врата Ксотеи медленно затворились у нее за спиной. Она наблюдала, как прямоугольник света на полу вокруг ее слабой тени сокращался, пока все не погрузилось в полумрак.

В ушах стоял звон. Воздушная тьма. Пахло увядшими цветами. Звуки внешнего мира постоянно накатывали на циклопические стены храма, но неизменно разбивались о них. И хотя она представляла, что там теперь поднималось солнце, но ощущала, будто стоит в огромной подводной пещере.

Она направилась, шаркая, в глубь храма к центральной площадке под главным куполом. Вес кандалов гнул спину, делал каждый шаг мучительно тяжелым. Колонны возвышались вокруг. На цепях были подвешены осветительные колеса с фонарями, наподобие световых сводов. Поэтому ее спотыкающиеся гремящие шаги сопровождались веером теней.

Большой помост возвышался посередине под самым куполом. Эсменет безразлично обвела взглядом идолов, выстроившихся там: тоненькая Онкис, яростный Гилгаол, похотливо улыбающаяся Гиерра, Ятвер с выступающим животом – толика от Сотни, самые могущественные и древние, отлитые из золота, сияющие и неживые. Их имена она выучила с материнских уст, как имена душ, связующих все души. И теперь она молилась им. Охватив свои колени, она с рыданиями обращалась к ним…