Воркование в темноте. Скрип деревянных сочленений кровати. Стон соединенных чресел. И ахи, словно каждое движение было неожиданным падением.

Он – мужчина, а разве лис может устоять и не кинуться за кроликом? Но Нари ведь была женщиной, более того – проституткой, а значит, владела своим желанием не хуже, чем плотник молотком. Если бы Эсменет заметила, что Имхаилас преследует ее с явной целью, отличающей простое плотское желание от любви, она бы поняла. Вместо того, напротив, было прекрасно слышно, что Нари применила к нему весь арсенал совращения и в той же последовательности, как и к обычным клиентам. Дулась по-девичьи. Кокетливо дразнила. А руки ее так и метались, желая вступить в чувственную схватку.

Эта женщина специально занималась любовью с мужчиной, которого они делили, чтобы заявить свои права.

Она говорила: оставь его мне. Ты стара. Твой персик побит и вял. И страсть твоя потеряла пыл… Оставь его мне.

Эсменет пыталась уверить себя, что в этом не было ничего особенного, соединение двух теней в темноте, нечто почти нереальное, поскольку ничего нельзя различить. Пыталась убедить себя, что это и было настоящей причиной, отчего Имхаилас хотел, чтобы она покинула город и своего сына тут, – чтобы он мог без помех заняться тут с Нари. Что это, вероятно, наказание судьбы старым шлюхам, которые возомнили себя королевами.

Много еще всего наговорила она себе, прислушиваясь к звукам, доносящимся с кровати: чмоканье губ между вздохами, шуршание кожи, трущейся о сухую кожу… и влажное скольжение по влажной.

Когда же он застонал, Священная императрица Трехморья ощутила его, сильного и красивого, подле себя, как это и должно было быть, нежно ласкающего ее. И она тихо заплакала между порывов их страсти, подавляя рыдания. Что случилось? Какой ритуал она пропустила? Какое божество оскорбила? За что ее карают снова и снова?

Кровать поскрипывала от сдерживаемой страсти. Плавные движения сменились резкими толчками. Нари вскрикнула и взметнулась над любовником Эсменет, как гребень волны…

Оставь его мне!

И тут дверь распахнулась, и в нее просунулись факелы на пиках. Вслед за этим в комнату ворвались вооруженные люди. Нари издала сдавленный крик. Не успела Эсменет вскочить с постели, как ширму откинули прочь. Факел выхватывает из темноты картины и склеивает их. Ухмыляющиеся лица, бороды жирно поблескивают в колеблющемся свете. Фигуры в непробиваемых кольчугах. Сверкающие клинки. Повсюду знаки Золотого Бивня в этом безумном вихре.

И Имхаилас, обнаженный, ревет в ярости, его красивое лицо искажено свирепой гримасой.