Но Аманвах, похоже, была не согласна. Она подошла к матери, что-то прошептала ей на ухо и указала сначала на Сиквах, затем на Лишу.

Лицо Инэверы потемнело, как небо перед грозой. Она направилась к Сиквах и схватила ее за длинную косу. Рожер бросился к ним, но Элона с неожиданной силой впилась пальцами в его руку.

– Не дури, скрипач, – прошипела она.

Инэвера оттащила Сиквах в нишу. Девушка визжала. Аманвах последовала за ними и задернула занавеску.

– Что здесь творится, демон побери? – спросил Рожер.

Лиша вздохнула:

– Сиквах не девственница.

– Но ты же сказала, что она девственница!

– Я знаю, что случается с девушками, когда люди сомневаются в их так называемой чистоте. Провалиться мне в Недра, если я обреку кого-нибудь на эту участь!

Элона покачала головой:

– Лиша, она сама виновата. От твоей мелкой лжи ей стало только хуже. Надо было сказать правду. Я бы попросила мешок золота взамен ее утраченного достояния, и мы бы уже все уладили.

– Мама, она человек, а не…

Рожер не обращал на них внимания, не сводя глаз с занавески, за которой скрывалась несчастная девочка с дивным голосом. Из ниши доносились приглушенные крики, но Рожер не мог их разобрать из-за визгливой перебранки Лиши и Элоны.

– Вы не могли бы заткнуться?!

Женщины сердито посмотрели на него, но притихли. За занавеской тоже наступила тишина, и это напугало Рожера еще больше. Он уже собрался броситься к нише, но тут Инэвера отдернула занавеску и направилась к нему. Аманвах и рыдающая Сиквах следовали за ней. Аманвах обнимала служанку, утешая и поддерживая ее. Рожер искренне пожалел их и коснулся медальона под рубашкой.

Инэвера поклонилась Рожеру.

– Прошу прощения за нанесенное тебе оскорбление, сын Джессума. Твоя знахарка тебе солгала. Сиквах нечиста и, разумеется, будет жестоко наказана за свою ложь. Я надеюсь, что ты не усомнишься в чести моей дочери из-за ее дружбы с этой шлюхой, – произнесла она, поглаживая усыпанный самоцветами поясной нож, и Рожер невольно задумался, какое наказание этот суровый народ называет «жестоким».

Все молчали в ожидании его ответа. Рожер переводил взгляд с одной женщины на другую. Все они затаили дыхание. Почему? Мигом раньше им не было до него дела.

Но потом до него дошло. «Оскорбление нанесено мне».

Он улыбнулся, надел маску жонглера, выпрямился и впервые посмотрел Инэвере в глаза: