Маша невольно улыбнулась, подумав о муже. Но телеграмма оказалась не от него.

«Откладывать нельзя тчк утечка сущности тчк потёмкин нами зпт жив тчк подробно потом тчк сидите дома тчк приказ тчк», – серые квадратные буквы поплыли перед глазами, в которых внезапно встали слёзы.

– Случилось что, Машунь? – забеспокоилась Варя.

– Ничего, это от учителя моего, из института…

– Так он же вроде умер? – удивилась Варя. Поставила ногу на скамеечку – застегивала туфлю.

– Нет, не умер… Другой умер… – смешалась Маша. – Ты прости, я прилягу пока.

Она скользнула в детскую, присела на кровать, сжимая в руке телеграмму.

– Я скажу маме, чтоб тебя не трогала, – крикнула из прихожей Варя. – Ляг полежи.

Маша кивнула, словно Варвара могла видеть её через дверь. Бросила листок с почтовым штемпелем на кровать.

«Что значит, «Потёмкин жив»? Какой Потёмкин?!»

Вспомнилась двести тридцать вторая аудитория, исчерченная доска, Отец, чуть прихрамывая, отходящий от кафедры, меловой след на обожжённой щеке – коснулся испачканными пальцами. А потом – его восковое лицо, гроб, заваленный цветами. «Верно, какой-то другой. Потому что не мог Отец так поступить с нами, с Симой! Не мог он заставить нас хоронить его, считать мёртвым, чтобы вот так…»

«Мог, – спокойно произнёс кто-то внутри голосом Юли Рябоконь. – Всё мог. Оставить на болоте – мог. Между печатями запереть – мог. Олю Колобову убить… любую из нас…»

«Зачем»? – спросила Маша сама у себя.

«При постановке научной проблемы, товарищ Угарова, первичной задачей мага является что?» – Голос Отца звучал в голове так отчётливо, что Маша прижала ладони к вискам.

«Правильно задать вопрос, – ответила она сама себе. – Не зачем, а как… Как?»

Ум с радостью ухватился за любимую работу – сопоставлять заклятья, комбинировать символы, анализировать последствия воздействий.

«Если предположить, что в гробу была восковая копия, то Виктору нужно было лишь обмануть Серафиму. Сима – отличный маг и учёный, но у неё был перерыв в восемь лет. Значит, Отец мог использовать заклинания, которые разрабатывались в тот период времени, пока «серафимы» сидели запертые на болоте». Маша была лучшей на курсе, Потёмкин часто подключал её к разработке теории боевой магии – может, надеялся передать предмет, когда соберётся на покой. Кое-что Маша слышала случайно – профессора не стеснялись обсуждать при похожей на первокурсницу ассистентке новые идеи. Маги, особенно те, что имеют отношение к академической науке, порой так самонадеянны. Уверены, что если кто и услышит, то не поймёт, а если и поймёт, то едва ли сумеет доработать.