* * *
«Наш мир умирает. Конвульсии видны всем, и все боятся того, что станет после его смерти. И все приближают его смерть. Страх движет людьми и народами, страх заставляет их быть жестокими, страх превращает в зверей. Они пытаются изгнать страх жестокостью, не понимая, что разрушают и себя, и всё вокруг. Разрушают страхом…» (Книга Рассвета)
«Наш мир умирает. Конвульсии видны всем, и все боятся того, что станет после его смерти. И все приближают его смерть. Страх движет людьми и народами, страх заставляет их быть жестокими, страх превращает в зверей. Они пытаются изгнать страх жестокостью, не понимая, что разрушают и себя, и всё вокруг. Разрушают страхом…»
— Тебе не кажется, что это уже слишком?
По тону можно было сделать однозначный вывод: вопрошающему не просто кажется — он уверен в том, что Андрюха вышел за все возможные рамки и не может представить причин, заставляющих Агронома упорствовать. Однако Андрюха сделал вид, что не понимает ни кричащего тона, ни самого вопроса.
— Что именно слишком?
Собеседник хорошо знал уловки Агронома и ответил очень ровно:
— Зачем уделять столько внимания заурядному падальщику? — Степан помолчал. — Честно говоря, я удивлён тем, что ты притащил его в город.
— Нужно было убить его в Зандре? Без суда и следствия? Стать таким же, как все они? — Андрюха покачал головой: — Ни за что.
— Не убить, а расстрелять, и не без суда и следствия, а в тот самый миг, когда Жмых опознал в нём бандита.
— Жмых мог ошибиться.
— Но ведь Три Пореза не отрицает, — прищурился Степан. — Так?