– А кяфиры тут есть?

– Кяфиры? Есть и кяфиры. Вертолеты летают… значит, есть кяфиры.

И старик как-то по-особенному, тепло улыбнулся, глядя на пламя костра.

На следующий день они продолжили свой путь…

Теперь они шли к горному хребту, снова поднимаясь в горы. Начали попадаться горелые, явно недавно сожженные машины, потом они набрели на перевернутый трехосный турецкий БТР. Понятно было, что здесь недавно шли бои.

Не зная точно, куда идти, они вышли к дороге и шли какое-то время. Потом получилось так, что замыкающий дозор подал сигнал опасности, и они залегли прямо у дороги.

По дороге шла колонна. Несколько разномастных машин, доверху груженный грузовик – самосвал и БТР. Бронетранспортер – китайский, трехосный, с флагом джихада – белое на черном. На броне сидели бородачи, прикрывая лица повязанными платками.

Амир Сулейман поднялся на ноги, крикнул:

– Братья!

И едва успел упасть от брызнувшей с БТРа автоматной очереди.

Бронетранспортер остановился, машины резко пошли дальше, набирая ход и уходя от возможного обстрела. На БТР была самая простая башня, открытая, с крупнокалиберным пулеметом, и сейчас она развернулась в их сторону, грозя перемолоть всех.

– Ихва! Братья! – крикнул Сулейман. – Не стреляйте!

– Бросай оружие! Выходи!

Орали почему-то по-русски. Не по-арабски. Как потом оказалось – русский в этих местах по-прежнему являлся lingua franca, его знали даже многие афганцы. В условиях, когда все из разных народов, а говорить на языке чужака – оскорбление, использовали русский. Образный, понятный, и его употребление никого не задевало.

– Аллаху Акбар!

Вместо ответа – поверх ударил крупнокалиберный, их осыпало каменной крошкой.

– Не стреляйте!

– Выходи, б…

Амир отдал автомат.

– Если что, стреляйте, и пусть Аллах нам поможет…