– Разве это по шариату, убивать, не убедившись в вине?

Амир зло посмотрел на молодого моджахеда.

– Будешь делать то, что я скажу! Или…

Что – или… – Он не сказал, но было и так понятно.

– Наш муаллим учил нас, что мы должны подчиняться всему, что скажет амир, потому что так угодно Аллаху Всевышнему.

Амир смягчился.

– Хвала Аллаху, это очень хорошие слова. Если будешь подчиняться мне, то достигнешь успеха. Пока ты молод, но все впереди. Я дам в ваш отряд хорошего амира, он знает местность и знает всех местных, чего от них ждать. Подчиняйтесь ему.

– Да, эфенди.

– Все, иди. Подойди к Абу Абдаллаху, тот скажет, где разбивать лагерь, и даст воды и продовольствия. И он же скажет, сколько денег ты будешь получать и за что именно…

К вечеру они разбили лагерь, как смогли, из того, что у них было. Им дали две юрты, точнее – материал для двух юрт, но не показали, как юрту возводить. Потом соседние моджахеды кое-как научили…

Абу Абдаллах оказался низеньким, вертлявым человеком, на вид местным, потому что глаза узкие, борода его тоже наводила на мысль, что он местный или даже китаец. Может быть, уйгур – тут и дальше их много было, скрывались от смертной казни в Китае. У него была собственная машина, причем новая на вид и приличная – китайский «Форд», правда, со следами от обстрела. Он хорошо говорил по-русски, по-узбекски и еще на каком-то языке, который Сулейман не понял.

– Людей много? – спросил он.

– Четыре джамаата.

– А точнее?

– Пятьдесят шесть бойцов.

– Не врешь? Клянись Аллахом.

– Клянусь Аллахом, как ты можешь…

Абу Абдаллах расхохотался, как потом оказалось, он был очень общительным человеком, и похлопал Сулеймана по плечу.

– Молодой ты. Это хорошо. Врать не научился. Тут все амиры врут, как могут. Один говорит, у меня сто пятьдесят моджахедов, спецназ, я один могу Бишкек взять. Проверили – и тридцати нет… шпана всякая.