Великий герцог нехотя встал, отвёл коней на водопой, развёл костёр. Кайдлтхэ всё спала, чем немало удивила следопыта. Обычно она поднималась с рассветом, а сейчас дрыхла без задних ног. Да и пусть спит. Проклятый осквернитель душ высосал из неё все соки.

Отблески пламени озаряли стены склепа, касались лица девушки. Алексей невольно залюбовался спящей Кайдлтхэ. Совершенные и в то же время почти детские черты лица, два шрама на левой щеке, аккуратный рот, длинная косая чёлка. Следопыту вдруг захотелось поцеловать спутницу. Невольно вспомнились ардары. Грязные злобные людишки надругались над такой красотой… Но любовь оказалась сильнее предубеждения. Сердце забилось в волнении, горячие губы коснулись девичьих губ. Ожог, удар током. Он не мог найти сравнение тому необъяснимому чувству. Нечто подобное случилось в Доме Серебряного света. Страх и шок сменились покоем, умиротворением, сладостным ощущением великого единения. Их души вновь вместе, и никакой силе не разорвать той магической связи.

Аакхабит! Если он в долгу перед демоном, то ещё одна просьба уже ничего не изменит. Но воспоминания о древнем духе быстро угасли. Великий герцог и сам достаточно силён, обойдётся и без подельника Казимира Карловича. Его сила не в потустороннем колдовстве, а в вере и любви.

Ладони вновь испускали бледное голубоватое сияние. Следопыт вовсе не удивился этому, знал, иначе и быть не могло. Он делал короткие пассы над лицом Кайдлтхэ, и чудо свершилось вновь. Струпья стали уменьшаться и вскоре вовсе исчезли, оставив по себе тонкие розовые шрамы.

Копарь и сам толком не понимал, как так вышло, действовал по наитию, наивно подражая экстрасенсам, героям телепередач. Те творили нечто подобное. Интуиция и вера заменяли знание. А ещё он чувствовал силу. Откуда она взялась? Может, и впрямь всё дело в Аакхабите?

Кайдлтхэ проснулась и открыла глаза. Они блестели в темноте двумя огромными фиолетовыми александритами.

– Хочу пить… – тихо произнесла девушка и улыбнулась.

Алексей на радостях едва не закричал. У него получилось! Мышцы разжались тугой пружиной, и копарь бросился исполнять желание д'айдрэ.

– Вот, держи, – протянул флягу и помог приподняться.

– Спасибо. – Серокожая сделала несколько глотков. – Мне хорошо, тепло и уютно. Ты настоящий волшебник.

– Нет, просто я… люблю тебя! – Сердце едва не выскочило из груди, прыгало и металось в костяной клетке, как собака на привязи.

Наконец-то он нашёл в себе мужество сказать главные слова. Не раз он ввязывался в битвы, не раз рисковал жизнью, а произнести три заветных слова не решался, вёл себя, как мальчишка. Да, он выбрал не самое лучшее время и место для признаний. Но душе виднее. Она мудра и знает, что и когда делать.