– Слух есть, йомсы в обиде, что подкрылышей у них отбиваете…

– Наоборот, Йомсборг обещает подкинуть ещё заданий. Они не справляются – больно много нынче разбоя.

– Верно, – историк кивнул. – Мало того что чёрных археологов развелось, хоть на каждый курган охрану ставь, с недавней поры по тем же слухам ещё и красные завелись.

– А это ещё что?

– Красные плащи с чёрной загогулиной, роются больше на ледниках и в старых метеоритных кратерах, при случае могут живьём сжечь. Ну, насчёт этого точно гонят.

Самбор покачал головой:

– Похоже, я таких встречал. И как раз с огнемётом.

Шум в аэровагоне усилился – звук отражался от скалы слева. На светлых камнях, кто-то потрудился художественно изобразить чёрную строку письмён: «Кто такой Стейнглад»? Ответ красовался на той же скале, красным и поаляповатее, зато рунами в два раза выше: «Тролль, лжец, и девственник».

– «Детоубийцу» забыли, – неожиданно резко сказал Самбор.

– Что? – удивился Осеберт.

– Здесь над ним кто хихикает, кто вообще чуть в провидцы не заносит, а надо бы как раз не Кальмотовым, а уже его именем детей пугать, тем паче, он сам его чурается!

– Странно, а по асирмато вроде дельные вещи говорит. «Вы пожертвовали дренгрскапром[249] во имя самоотречения».

– Я мог бы сказать, какое мне дело до того, что говорит детоубийца?

– А он вправду детоубийца?

– Его словом йомсы-клятвопреступники сожгли сиротский приют – куда ж ещё детоубийственнее?

– Погоди! О смертном известно постыдное, так он и правды сказать не может? Риторы учат, что это логическая уловка!

– Так. Только будь Стейнглад хоть гутанский отшельник, всё равно отводит глаза, что твой тролль.

– Но часть-то у него правильно! Действительно ведь всё наше развитие за последние несколько веков – заслуга не каких-нибудь бондов, что в земле копаются, или рыбаков, что как до Фимбулвинтера треску из моря таскают, как и таскали… А изобретателей, схоластов, промышленников, и их не так много! Ты-то, как потомственный аристократ, должен понимать?

– Как аристократ, я как раз потомственный тот самый, кто копался в земле. Ну, и изредка в донях или на бодричанах грабил таких же копателей. Стой, так далеко в прошлое и лезть-то не надо – дедушка Собко был агрономом, сам ходил за безоткатным плугом и за жнеёй-молотилкой. А все изобретатели, схоласты, и так далее – мы потому и можем себе позволить эргастерии с мистерионами, что один бонд кормит десятерых схоластов!