– О народе простом и незнатном не ведаю я, – отвечал Кромослав, – что ж до вождей и героев, то вот что скажу: две тысячи и трижды по пятьдесят, четырежды двадцать тысяч и девять раз по сто пятьсот, погибли в сражении – вот сколько было убито великих вождей и первейших чолдонцев.
– Пусть Буах поведёт ралландцев к Щеглову Острогу, – сказал Горм. – Горе чолдонцам, ибо надвигается на них разящий лев, проклятье врагов, истребитель полчищ, неколебимый вождь, победитель тысяч, щедрая рука и пылающий факел – Буах, сын Ройга. Готово ли войско, Буах?
– Пусть Буах поведёт ралландцев к Щеглову Острогу, – сказал Горм. – Горе чолдонцам, ибо надвигается на них разящий лев, проклятье врагов, истребитель полчищ, неколебимый вождь, победитель тысяч, щедрая рука и пылающий факел – Буах, сын Ройга. Готово ли войско, Буах?
В ответ Горму конунгу, Буах спел песнь:
В ответ Горму конунгу, Буах спел песнь:
– Я здесь стою, наготове держа,
Воинов для битвы и для грабежа.
Кто у Щеглова Острога стоит –
Древки копий в крови обагрит.
Готов Буаха гибельный меч
Снести Мудрилову голову с плеч!
Никогда не отступит отсюда он,
Как бы ни был противник жесток и силён!
После той песни сказал Горм:
Храбрый сын Ройга! За этот ответ
Прими благодарность мою и совет.
Немало доблестных воинов здесь.
Мы поумерим чолдонскую спесь!
Примерно такое начало саги[303]
успело сложиться в голове у Буаха, сына Ройга. В строках о героических деяниях не стоило упоминать о некоторых подробностях, например, что после того, как замок Коннахт выполз на берег, Горм конунг вообще не хотел выпускать ралландское войско из-за его стен – мол, зря, что ли, ракетные огнемёты на башни ставили? Если б не вмешательство Конала, Дубтаха, и Кромослава, так бы и порешили, но Кромославу, Самборову зятю, удалось найти приемлемый для конунга повод, чтоб войско всё-таки вышло в поле вокруг самоходного замка – охранять гусеничные бронетележки, если вдруг какой дикарь прорвётся прямо под стены.