– Не знаю. – Она пробежалась по пунктам меню. – Треть g, болтанка и отклонение нулевые… Мы должны двигаться.

И тут из темноты раздался знакомый голос:

– Ты никуда не потащишь моих пленников, Алекса.

Обернувшись, они увидела Моррисона, который плыл за ними в свете луны. Он наставил на них диамондоидный палец, кончик которого яростно светился.

Алекса прекратила проверку и помрачнела.

– Встроенный экстраграв? Что-то новенькое.

– Я могу уничтожить твое гравитационное зеркало. Отличную игрушку вы изобрели, мистер Грейди. А мы ее слегка усовершенствовали и теперь можем установить зеркало на любом расстоянии.

Глаза Грейди расширились от удивления, даже в такой жуткой ситуации он не мог не восхититься.

– Но… как?

Алекса теперь висела рядом с Грейди и Коттоном, столь же беспомощная, как они. Будто муха в паутине.

– Я не знала, что им удалось собрать настолько компактный проектор, что его можно вмонтировать в штурмовую броню.

– А это не так сложно, он только энергии много жрет. И для такого летного костюма, как у тебя, конечно, не подходит. Так что, думаю, Хедрик не делится с тобой всеми своими игрушками. По крайней мере на это ума у него хватает.

Теперь они все вчетвером молча висели в безоблачном небе над полями Иллинойса, в пяти тысячах футов над землей.

– Моррисон, отпусти нас.

Он помотал головой в ответ:

– Верни моих пленников и двигай куда хочешь.

– Хедрик лгал мне. И все вы лгали. Почему?

– Тебе уже под полтинник, Алекса. Пора взрослеть.

– Ты знал, что творится в «Гибернити».

– Мне так надоела твоя непрошибаемая невинность! Все пляшут вокруг тебя от радости, все тебя любят. Ты – будущее человечества, в то время как мой проект прикрыли, а сам я стал генетическим посмешищем. Ну зато меня так просто не возьмешь. Я делаю грязную работу, о которой больше никто не знает. Когда нужно решить проблему, директор рассчитывает на меня и моих сыновей. Реальный мир – безжалостное, убогое местечко. По крайней мере у Грейди и Коттона есть цель. А какая цель у тебя? Ты же – всего лишь генетическая библиотека, пока они, наконец, не додумаются, как переселять разум из одного тела в другое.