– Но время уходит, – заметил Маркус. – Мы полагаем, что можем помочь вам – наши лучшие медицинские умы на всей планете, выбиваясь из сил, бьются над созданием лекарства от нашей собственной болезни, угрожающей нам вымиранием. С вашей помощью мы можем решить проблему РМ за несколько недель, по крайней мере, нам так думается, а затем вся интеллектуальная мощь этих светил может быть направлена целиком и полностью на ваш срок действия. Мы можем спасти друг друга.

– Но нам нужно поговорить с вашим командиром, о котором вы говорили, – добавил Вульф. – Можете отвести нас к нему или к ней?

– Я могу отвести вас к ней, – подтвердил Винчи, – но не могу обещать, что из этого выйдет толк.

Вульф нахмурился.

– Она что, тоже умирает? Пришло… – он задумался, подыскивая слово, – ее время?

– Она член Совета, – объяснил Винчи. – Это наши вожди, и, насколько мы можем судить, их срок действия не ограничен. Однако Генерал Тримбл… увидите. Следуйте за мной, но оставьте оружие. И предупреждаю: это опасно. Без обид, но группа людей – лишь обуза в битве партиалов. Как увидите или услышите хотя бы отдаленный намек на стрельбу, прячьтесь.

Вульф помрачнел.

– Просто прятаться? И все?

Винчи пожал плечами.

– Ладно: прячьтесь и молитесь.

Уайт-Плейнс не походил ни на что, виденное Маркусом ранее, хотя поездка до города должна была бы подготовить его: они не шли пешком и не ехали в запряженном лошадьми фургоне, а сидели в кузове грузовика. Настоящего грузовика с мотором и всем остальным. Водителем была партиалка по имени Мэнди, возможно, одна из тех пилотов, о которых им рассказывал Сэмм; она подозрительно поглядывала на них всю дорогу до города, несмотря на то, что их обыскали, отобрав оружие и даже большую часть снаряжения. Маркус, конечно, и раньше видел самодвижущиеся экипажи в действии, но столь будничное их использование просто ошеломляло. В Ист-Мидоу автомобили использовали только в крайних случаях, когда на счету была каждая секунда. Здесь же они колесили на них, словно так и надо.

На перекрестке им попался еще один грузовик, потом еще.

А затем они попали в сам город.

Маркус так много времени провел в развалинах, что вид города в прекрасном состоянии потрясал и даже отчасти беспокоил. Вместо пешеходов улицы заполняли машины, вместо керосинок и свечей горели электрические лампы: в подъездах, в светофорах, в люстрах, даже в светящихся вывесках на зданиях. Казалось, светился весь город. Что не так бросалось в глаза, хотя смущало не меньше, – во всех зданиях были целы окна. Стекла одними из первых вышли из строя после Эпидемии: многочисленные циклы замораживания – оттаивания корежили рамы неотапливаемых домов, а стаи птиц и других животных довершали дело. В Ист-Мидоу окна сохранились только в обжитых домах да на нескольких нижних этажах больницы, где работали врачи, все остальные разбились. Почти все окна, которые они видели в Бруклине, Манхэттене и Нью-Джерси, были выбиты. Но не здесь. Город будто бы перенесли во времени из эпохи до Эпидемии, минуя апокалипсис, уничтоживший весь остальной мир.