– Почти? – с улыбкой переспросил Джардир.

Инэвера осклабилась в ответ и показала кости, надежно заключенные в ослепительно-белый металл.

– У тебя свои орудия, а у меня теперь – свои.

Судя по ауре, она одела не только кости, но пусть хранит свои секреты. Она – его Дамаджах, и ей подобает обладать личным могуществом.

– Прав я был, что отдал металл тебе, – заметил Джардир. – Аббан, несомненно, нашел бы ему толковое применение, но никогда не подумал бы ни о чем настолько…

– Бескорыстном? – предположила Инэвера, и он невольно рассмеялся.

– Неприбыльном, – согласился он.

– Я не доверяю хаффиту, муж мой.

– Аббан мне верен так же, как ты.

Инэвера покачала головой:

– Он верен в первую очередь себе, а тебе – во вторую.

– То же самое можно сказать и про тебя, невеста Эверама.

– Служить перво-наперво Создателю – совсем другое дело.

– Да, – согласился Джардир. – И нет. Ни один смертный не может по-настоящему верить другому, любимая. И все же нам придется найти способ, если хотим выиграть Шарак Ка. Ущерб – против нас. Настало время схватиться с тьмой, а не заботиться о нацеленных в спину отравленных клинках.

Инэвера открыла рот, чтобы ответить, но Джардир приложил палец к ее устам:

– Ты – невеста Эверама, жена моя, но и я не чужд веры. Не только в Создателя, но и в Его детей.

– «Верой корзину не сплетешь» – так говаривала моя мать, – заметила Инэвера. – Создатель помогает тем, кто этого заслуживает.

Ее аура назвала его храбрым болваном.

– Создатель помогает, – повторил Джардир. – Неужели ты считаешь, что мы случайно нашли священный металл Каджи за считаные недели до величайшего испытания моего правления? Мы сражаемся с Най не одни, даже если Эверам не убивает алагай собственноручно. И если я призван спасти мир, то обязан верить, что, несмотря на все наши различия, никто не желает отдать его алагай.

Инэвера воздержалась от продолжения спора, но аура показала, что она осталась не убежденной.