…о Байшарре, в которой его назовут отступником.

…о бескрылой, что собирается без страха идти на смерть.

…о шрамолицем, лишившемся всего, но сумевшем оставить себе больше, чем когда-либо было у Турана.

…о Шинтре. Небось, она и не вспомнит. А если вспомнит — проклянет, как и другие.

…о себе, никчемном шпионе, убийце-неудачнике. Мечтателе кривых мечтаний.

— Среди зеркал, — начал Туран, и темнота отозвалась:

— Асс!

— Я не найду такого…

— Асс!

— Чтоб душу рассмотреть.

— Аджа, — произнес кто-то совсем рядом и протянул руку. — Вставай, предатель. Я обещаю пока тебя не трогать.

Шли долго. Масла в лампе осталось на донышке, и огонек увядал, позволяя темноте прикоснуться к людям. Те не боялись. Привыкли. Только чутко поводили головами, прислушиваясь к творившемуся вокруг.

Всхлипывает капля, срываясь со сталактита. Стонет гранит, готовый разродиться новой трещиной. Рассыпаясь пылью, шуршит бледный папоротник.

Мечутся по стенам тени, людей передразнивая. Самая первая из них — низенькая, длиннорукая — вдруг распласталась на слюдяных валунах, закупоривших коридор. Застыла.

— Отдыхаем, — сказал мэтр Аттонио, тяжело опустившись на пол. Достал карту из кошеля и долго двигал по ней притухший фонарь. Слишком долго. Неужели возвращаться? Шли ведь правильно, загодя дорогу прочертив и на каждом повороте выверяя… Но подземным демонам плевать на карты, они обвалы устраивают, как их железным душам угодно. Валуны-то тяжелые и лежат давно, вон как срослись известняковыми корнями.

Все собрались около мэтра и следили, как его кривой мизинец скользит по переплетениям линий. Наконец, он замер около узелка, похожего на цветочный бутон.

— Здесь гробницы. — Склана, присев на корточки, ткнула в один из лепестков. — Через них в бурсу попасть можно. Или рядом.

Даже жидкий свет фонаря не смог скрыть удивления, отразившегося на лице Аттонио. Впрочем, голосом мэтр владел лучше:

— Недурное знание священных подземелий. Бывала с Ырхызом? — И не дождавшись ответа: — Через гробницы опасно… А если вот так? Свернуть и…