Чернявый (или чернявая?), с разорванным и небрежно зашитым ртом, что-то спросил, брызгая слюной. Психолог смотрел на лопающиеся пузыри – и не мог разобрать ни слова.
– Простите?
Чернявый повторил, помогая руками. Взрослый беспомощно поморщился. Белоголовый мальчик за передней партой объяснил:
– Он спрашивает: и что, после этого мы всё забудем? Ну, как нарисуем.
– Наверное, нет, – растерянно пробормотал психолог. – Но зато…
Чернявый пробулькал что-то обидное, встал и пошёл на выход. За ним потянулись остальные – на костылях и своих двоих, с повязками и без. Класс опустел.
Белоголовый за передней партой поднял руку:
– Я плохо умею рисовать ручкой, а красок тут нет. Можно, я напишу?
Психолог смотрел на закрывшуюся за ушедшими дверь. Машинально достал сигарету, начал разминать дрожащими пальцами. Ответил не сразу.
– Что? Да-да, конечно.
Мальчик кивнул.
Наклонился над чистым листом и начал: