— Вполне возможно, но это, насколько я знаю, единственный вход.

— Значит, не единственный. Или он обошел его с другой стороны.

— Ладно, пойдем.

Внутри храм выглядел не менее внушительно, чем снаружи. Наклонные белые стены, без фресок и лепнины, в форме тех же лепестков уходили ввысь, образуя в центре потолка узор в виде цветка лотоса. Здесь было очень тихо. Одни люди молились, сидя на коленях или в позах одноименного цветка, другие — гуляли, вертя головами. Впрочем, смотреть особо тут было не на что.

— Где же он? — нетерпеливо протянул я, оглядывая внутреннее пространство храма. — Вы его видите?

— Его — нет, но следы… он… он… — Чжи умолк, сосредоточившись.

Я в свою очередь тоже подключил аурическое зрение. Без него айлгарайца точно не найти.

— Ты не побоялся и пришел, — раздалось у меня за спиной. Я обернулся и тут же увидел зеленоватую, с синими прожилками и едва различимыми красными вкраплениями, ауру. Словом, ничем не примечательное сияние души.

Передо мной стояла смуглолицая, черноволосая девушка. Даже оранжевый балахон не сумел скрыть стройности ее фигуры. Ее темно-синие глаза манили к себе, как колдовские озера.

Я был сильно удивлен, хотя и не сразу осознал причину изумления.

— Ты… вы говорите на русском? — Кроме Чжи, здесь, в Дели, я больше ни от кого не слышал родную речь.

— Да, говорю. Помимо него, я владею и другими языками этого мира.

— Это он, — прошептал китаец.

Я уже успел позабыть, что Светлый обитает в теле женщины.

— Значит, ты и есть айлгараец? — Чжи недоверчиво прищурился.

— Это вы, существа материальные, так нас прозвали. Наш народ именуется Ин Диа Ла Ми На Ха.

Китаец хотел было что-то сказать, но я его опередил:

— Мы пришли к тебе за помощью.

— Я это уже поняла.

— Почему твоя аура такая же, как и у обычного человека? — все-таки высказался Чжи.