Дартун закрыл дверь и уставился на человека на полу.

– Нет, он был уже в двух милях к северу отсюда.

– Ты его арестовал? – спросила наконец Верейн. – Он что, теперь твой пленник?

Дартун, похоже, задумался над ее словами всерьез.

– Нет. Конечно же нет. Просто в этих местах небезопасно – незачем бродить здесь в одиночку.

И он, переступив через Туунга, пошел по лестнице наверх. Верейн бросилась к распростертому на полу культисту, встала рядом с ним на колени, начала осматривать его в поисках ран.

– Он сделал тебе больно? – шептала она.

Туунг в ответ только фыркнул.

– Нет, девочка, – измотал он меня, вот что. Он… нашел мой след и… гнался за мной до тех пор, пока я… не выбился из сил. А тогда он взял меня за ноги и поволок сюда. И ему ведь нравилось, маньяку. – Потом он добавил: – Задница болит, ты не поверишь как.

Верейн села рядом с ним спиной к стене.

– Значит, мы все пленники?

– Похоже на то, – сказал Туунг. И сел, также спиной к стене, как она, покряхтывая и постанывая от боли.

– Ему прямо не терпится доставить нас в Виллджамур, – сказала она. – Что он, по-твоему, задумал?

– Понятия не имею, только, по-моему, это будет не здорово.

Глава тридцать пятая

Глава тридцать пятая

Фулкрома преследовало ощущение провала. Все, за что он брался, он привык доводить до конца: каждое дело нужно было закруглить, написать отчет и передать его начальству. И вот теперь он никогда уже не найдет Шалев и не завершит порученного ему расследования – это его злит.

«Да нет, не злит, а прямо бесит».

Он уже почти распрощался с Виллджамуром, оставалась всего пара мелких дел. И все равно, не достигнув главной цели, то есть не поймав зачинщицу всех беспорядков, что творились теперь вокруг, он чувствовал, что потерпел поражение и подвел горожан. Не в его это было натуре – просто так взять и все бросить, но внутренний голос вопреки его лучшим чувствам подсказывал ему, что он поступает правильно.

Фулкром шел к своей квартире, его не покидало ощущение непорядка. Задержавшись в тени здания напротив, он наблюдал, как двое его соседей выкатились из подъезда, озираясь, словно затеяли что-то противозаконное. Куда они шли, Фулкрома не интересовало; важнее было другое – кто-то явно их напугал.