Он развернулся, чтобы последовать за Болли Болисоном, и в этот миг вокруг него как будто закружилось что-то. Руны, все на одной орбите, целых восемь штук. Нет, не все, то есть, их восемь, но эта восьмерка всего лишь часть целого. Часть двадцати четырех. Это число было очень важно для него. Двадцать четыре. Три раза по восемь.

Он побежал по улице в сторону дворца. Вот там-то он повеселится. Там женщина, которую искал Може. И еще ученый, снявший с него проклятие. Что же делать? Он поклялся Може, что отведет его к ученому, а ученому пообещал наградить его. Он сможет исполнить оба обещания. Можно ведь сначала позабавиться с женой ученого, а потом уже наградить его? Змееглаз сегодня убил троих мечом и копьем, не прибегая к магии. Конечно, у него все получится. Дворцовые ворота были на засовах, а у варягов не было с собой никаких осадных орудий, поэтому им оставалось только колотить по дереву.

Земля всколыхнулась под ногами Змееглаза. Ему показалось? Или это землетрясение? Змееглаз слышал о подобных явлениях, хотя лично сам никогда такого не видел. Нет, это не землетрясение, эта волна пришла из леса у серебристой реки. Это дрожь из мира его грез.

На мгновенье улица исчезла. Он стоял на ветке громадного серебристого дерева, раскинувшегося над ним под звездным небом. Под ним тоже были звезды, сияли, словно осколки хрусталя под солнцем, и еще под ним был источник, питаемый тремя реками, которые в то же время были женщинами. Его поразила такая странность, но когда он взглянул снова, оба видения – поток и женщина – снова представились ему, стоило кинуть взгляд на серебристые ручьи, струящиеся из корней дерева. Это реки? Или три длинных нити, которые тянутся от прялок в руках женщин, сидящих в корнях дерева? Почему он так ясно их видит, если они так далеко от него? Почему он не может понять, женщины они или реки, вода это или пряжа, если он так отчетливо видит их?

Один поток изогнулся и устремился вверх, туда, где стоял он, и серебристые воды коснулись его. Змееглаз протянул руки, и вода захлестнула его, с силой разворачивая тело.

Он понял, куда ему нужно идти – к корням дерева, раскинувшегося в центре мира. Там внизу его ждет что-то. Мысленно он представил себе символ – ожерелье мертвого бога, три треугольника, входящие один в другой, – и понял (как он понимал, что реки на самом деле женщины, которые на самом деле реки, струящие нити пряжи от женщин-рек), что сам он один из этих треугольников. Под ним их было не три и даже не два. Был всего один, но он хотел, чтобы остальные слились с ним.