— А дети? — спросил Хафизулла. Борис снова стал печальным.

— Старички мои… Они хвастались. Они говорили, что и в школах, и даже в яслях, всюду у них — компьютеры. Они так хвалили свои чудесные компьютеры! Ну вот им… Последний отдых в романтической беседке!..

— Не надо. Не кричи.

Василий попытался успокоить Бориса. Борис взял себя в руки.

— Да. Надо лететь. Я там за рощей дорогу видал, и, кажется, нам вдоль нее.

Ольга подняла аппарат над деревьями. Сверху хорошо была видна дорога, мощеная большими каменными плитами. Борис то выглядывал из открытого дверного проема вниз, то, смотрел прищурившись, в окно. Прикидывал в уме, что-то бормотал. Снова смотрел в окно.

А впереди показались строения — явно заброшенные, но все еще величественные. Портики опирались на крашеные мраморные колонны. Краска облупилась, по мрамору тут и там шли трещины. Улицы, мощеные теми же плитами, что и дорога. Дома с уютными двориками. В некоторых двориках — сухие фонтаны. И люди. Точнее…

Их, конечно, нельзя было назвать людьми. Но и блидами их тоже называть не хотелось. Они не вызывали ненависти. Они вызывали только жалость и скорбь.

Одинокие неподвижные фигуры сидели на скамейках во двориках или у ворот своих домов. Обтянутые кожей черепа. Выцветшая одежда. Несколько раз Ольга снижалась, чтобы приглядеться получше. Борис отворачивался от окна. Он представлял себе детей, высохших в колыбелях, раскачиваемых электронными няньками; компьютеризированные больницы, полные высохших тел… Даже домашние собаки и кошки, которым насыпает пищу в мисочки кухонный комбайн, подключенный к домашней компьютерной сети!

Борис зажмурился, снова открыл глаза. Попытался сосредоточиться на дороге…

— Вон! Точно! Подними повыше.

Ольга подняла аппарат. И Борис увидел крутой спуск, по дну которого проходит самая тихая улица Казани — улица Низенькая. Здесь по дну тоже проходила улица, а по ее сторонам громоздились корпуса, облицованные зеленым гранитом. Институт Сенеки.

Минут пятнадцать летали над институтом, выискивая тот самый двор, куда однажды вышли два мирных болтливых старичка, чтобы испытать свое изобретение — прибор для перемещения между мирами. Наконец, Борис узнал место.

Шлем Искандера приземлился на мраморные плиты, между пышным сухим фонтаном и узкой дверью. Выходя из аппарата, Борис прихватил с собой мозг Комнина.

— Зачем? — спросила Ольга.

— А нам он зачем? Понимаешь, Оль, мне кажется… Ему место там. Он должен встретиться со своим Хозяином. И что-то произойдет.

— Это уж точно, — прошептал Василий.

Чувствовал он себя отвратительно. Ему было страшно. А может, не страшно, а противно. Наверное, это от тишины. В той роще пели птицы… Вообще, если бы не беседка с высохшим стариком, то луг и роща просто казались настоящим раем.