Впрочем, показывать себя полный профаном я не собирался, а вместо того чтобы ударить молотом, вмазал со всей дури краем щита по противнику, особо не заботясь о том, куда он придётся. Жако отшатнулся, мы обменялись выпадами, приняв по десятку ударов друг от друга на защиту, а затем Нефритовый Вызывающий наступил на полу своего длинного, подметающего пол зелёного плаща.

Штука эта была явно церемониальная, для потасовки не предназначенная. Для меня осталось бы загадкой, почему он не снял его перед дуэлью, если бы следующий мой удар, который по идее должен был стать последним, противник не заблокировал, просто подняв один из его свободно болтающихся концов этой тряпки.

Вспыхнул магический разряд. Боёк словно бы ударился о бетонную стену и отскочил от неё, отброшенный неведомой силой. Пока я пытался восстановить равновесие, взмах меча Жако чуть было не расколол мою каску надвое, чувствительно чиркнув по маске.

Однако больше всего меня удивило отсутствие реакции «волкоголовых» на явное применение магии, ну или магического предмета. И тогда в голову закралась мысль, что, может быть, это я неверно истолковал слова Гая Секстиса о запрете на магию.

Отпрянув назад и пугнув дернувшегося за мной противника быстрым уколом шипа на навершии молота в область забрала, я занял оборонительную позицию. Жако, тряхнув плечами, тоже напружинился, медленно, почти крадучись приблизился и наотмашь ударил по моему щиту своим, раскрываясь так, что грех было бы упускать подобную возможность.

В маске, очках и балаклаве я спокойно проигнорировал едва видимое облачко стеклянной пыли, сорвавшееся с пальцев его левой руки. Да знаем мы все эти сомнительные приёмы, мало вяжущиеся с понятиями рыцарства.

Он совсем дурак? Мне-то какая разница, глаза защищены, да и нос со ртом тоже, а я, спокойно приняв падающий на мою голову меч на свой щит, со всей дури засадил боёк своего молота в единственное не защищённое доспехами место противника. Снизу вверх, прямо под латную юбку.

Мужчина взвыл, теряя оружие и согнувшись, схватился за причинное место. И тут же поймав удар коленом по забралу, и ещё один, сверху, крюком прямо по темечку. Клюв молота, пробив шлем-ведро, глубоко впился в голову несостоявшегося барона, и его тело с гулким лязгом осело на мраморные плиты пола.

– Суд между братьями – свершился! – провозгласил вновь вошедший в круг Гай Секстис.

* * *

Камикуру Хина собирала свои немногочисленные вещи. Шёл уже четвёртый день с момента получения страшной вести, когда Игорь бросил её, умчавшись спасать эту Мари. Тот вечер она помнила плохо. Шок оказался слишком силён. Остались лишь смутные воспоминания, как Игорь нёс её на руках, а потом она проснулась в комнате на странном постоялом дворе.