Несколько глупых, смешных слов, но их оказалось вполне достаточно для того, чтобы по телу пронеслась обжигающе-горячая волна, а плохо подогнанная маска дала первую трещину — ответную улыбку. Искреннюю… вместе с мучительным осознанием собственной глупости пришел странный вопрос: а когда она в последний раз улыбалась просто потому, что хотела этого?

— Предлагаешь услуги телохранителя?

Хотелось хлопнуть себя по лбу. Сильно, до звона в ушах.

«Я не за тем сюда пришла. Нужно взять себя в руки. Сказать ему, что между нами нет и не может быть никаких отношений. Закончить этот фарс, пока он не зашел слишком далеко».

— На сегодня — еще и официанта, — заявил Райт, поднимаясь из-за стола и принимая из рук только что подошедших юношей в черно-белой форме поднос, доверху нагруженный едой и напитками.

Двое официантов еле справлялись с этой ношей — он же с легкостью подхватил поднос и водрузил его на стол. Ни капли вина не пролилось из высоких графинов, а неустойчивая на вид пирамида, сложенная из экзотических фруктов, даже не пошатнулась.

— Вижу, ты уже все заказал, — осознав, что смотрит на рутанца широко раскрытыми глазами, Исанн поспешила сделать недовольное лицо. — Мое мнение, естественно, в расчет не принималось.

— Вот что ты разу обижаешься? Если тебе ничего не понравится, я просто закажу то, что ты захочешь. И ты же ничего еще не попробовала! Вот, например, птица арфланд в винном соусе…

Следующие несколько минут Райт терпеливо расписывал ей достоинства того или иного блюда, попутно накладывая в ее тарелку те из них, что хоть как-то сочетались друг с другом. Вялые возражения он слушать не желал, да Исанн и сама чувствовала, что возражать не хочет совершенно…

— А почему здесь так пусто? — первой заговорила она, когда мужчина, разлив вино по бокалам, наконец вернулся на свое место. — Администратор сказал мне, что все столики зарезервированы.

— Ну так мной и зарезервированы, — он легкомысленно пожал плечами. — Другие посетители нам бы только мешали, разве нет?

Вот сейчас нужно было резко оборвать разговор. Не притронувшись к еде и напиткам, осадить этого самонадеянного дикаря, решившего столь глупым и примитивным способом произвести на нее впечатление. Сказать ему все, что следовало, и уйти…

Проблема заключалась в том, что уходить не хотелось категорически. Более того: при одной только мысли об этом становилось так тошно, что единственной разумной идеей казалось послать здравый смысл к хаттам и не портить себе вечер.

«Глупость. Бред и сиюминутная слабость. Пора заканчивать этот цирк… и я закончу. Но еще один бокал вина погоды не сделает. Оно здесь на удивление неплохое…»