Скорее всего, в какой-то из баз данных снова произошли изменения. Теперь уже и не проверить, где и какие…

По-хорошему, следовало бы сообщить о своих догадках начальнику. Но Вальд уже сделал такую глупость однажды… и воочию убедился, что действовать по инструкции — не значит действовать верно.

Сибовец как сейчас помнил свое изумление, когда полковник Мейер строжайше запретил ему говорить о Лайонсе и его подрывной деятельности. Помнил, с каким смешанным чувством недоумения и недовольства смотрел, как диверсант преспокойно покидает штаб после рабочего дня… и до сих пор майора прошибал холодный пот, стоило только вспомнить, что парень погиб на следующий же день — якобы пал жертвой теракта.

Не было ни задержания, ни допросов. От Лайонса просто избавились… как от ненужного свидетеля. Что наводило на очень неприятные мысли…

Вальд не был слепцом. Он прекрасно понимал, что Халид Мейер нечист на руку и, скорее всего, состоит в очень неплохих отношениях с местным криминалом… возможно, даже имеет свой интерес в восстании — не зря же оно живет так долго.

А потому майору лучше держать рот на замке — если он не горит желанием закончить так же, как один молодой и непутевый капитан. Мало ли, кому и зачем нужен этот шпионаж…

«Глупый мальчик… небось компромат рыл на нашего дорогого начальника? Если это так, ты даже представить не можешь, как сильно ты мне помог. Посмертно, правда».

Объемный донос, который Вальд кропотливо составлял на протяжении нескольких месяцев, не так давно стал больше на два приложения: рапорт о диверсанте, положенный «под сукно», и свидетельство о смерти Кевина Лайонса.

Мейер думает, что может безнаказанно убивать своих людей? Что ж, посмотрим, согласится ли с полковником инспекция из столицы. Не может же Центр вечно игнорировать бардак, который творится на Рутане.

«Что же до шпионов… пусть себе резвятся. Вряд ли из-за них дела в нашем филиале могут пойти хуже, чем сейчас».

* * *

— У вас ранний срок, госпожа. На этой стадии еще возможно прерывание беременности без хирургического вмешательства. Если вы пожелаете…

Механический голос меддроида едва пробивался сквозь стоящий в голове шум. Тело попеременно бросало то в жар, то в холод — и Лика не могла определить, было ли тому причиной состояние ее здоровья, или же волнение. Сердце почти болезненно билось о грудную клетку, будто норовя раздробить сдерживающие его кости.

Первый шок, вызванный новостью, постепенно сходил на нет — но Лика предпочла бы и дальше сидеть, оцепенев, а не разрываться между истерическим смехом и паникой.