– Это не слабость, Чарльз. Сомнение.

– Пусть будет сомнение, – поморщился он. – Вы не находите, что Великому магистру едва ли пристало сомневаться?

– Возможно, – ответил я. – А может, за годы жизни я узнал, что не сомневаются лишь дети и дураки.

Я снова повернулся к окну. Силуэты кораблей уже были видны без подзорной трубы. Каких-то полчаса назад глаз едва улавливал их точки на горизонте.

– Вздор! – заявил Чарльз. – Вы рассуждаете, как ассасин. Убеждение предполагает отсутствие сомнений. Орден вправе рассчитывать на то, что у его руководителей есть убеждения.

– Чарльз, я помню время, когда ты нуждался в моей рекомендации, чтобы войти в наши ряды. Теперь ты вполне мог бы занять мое место. Как считаешь, ты стал бы хорошим главой ордена?

– А вы?

Мы опять надолго замолчали.

– Чарльз, твои слова меня задевают, – признался я.

– Я ухожу, – объявил он и встал. – У меня нет желания быть здесь, когда ассасин… ваш сын начнет обстрел крепости.

Он посмотрел на меня:

– Вам стоит отправиться со мной. По крайней мере, у нас будет преимущество во времени.

– Я так не думаю, – ответил я Чарльзу. – Чувствую, я должен остаться здесь и принять последний бой. Возможно, ты и прав: я был не самым подходящим Великим магистром. И теперь настало время исправить ошибку.

– Вы хотите встретиться с ним лицом к лицу? Сразиться с ним?

Я кивнул.

– Зачем? Или вы думаете, что сумеете его переубедить? Привлечь на нашу сторону?

– Нет, – печально возразил я. – Боюсь, обращение Коннора в тамплиеры невозможно. Даже узнав правду о Вашингтоне, Коннор не перестал оказывать тому поддержку. Вам бы мой сын понравился. У него как раз есть «убеждения».

– Уговариваете меня остаться?

– Ни в коем случае. Чарльз, я не допущу, чтобы он тебя убил.

Я снял с шеи амулет и протянул Чарльзу: