– А это не опаснее?

Я покачал головой.

– Нет такого революционера, который в зрелом возрасте не стал бы консерватором и защитником системы. В молодости все свято уверены, что всегда останутся такими, разве что знать будут больше. Никто не предполагает, что их взгляды изменятся… Так вот пусть и не знают. К чему это я все сказал?

При общем молчании Мещерский проговорил прежним голосом чеховского интеллигента, что так не вяжется со смыслом его слов:

– Похоже, намекаете, контроль за обществом можно усиливать, не встречая сопротивления. Я угадал?

Я поклонился.

– Вы прекрасный аналитик, сразу все хватаете на лету. Да, самое время устанавливать видеокамеры и прослушку везде-везде. Ссылаться можно на то, что террористы всех нас лишают шансов жить вечно и сказочно прекрасно. Одновременно нужно пропагандировать идеи трансгуманистов. Особенно лозунг, что нынешнее поколение обретет бессмертие!.. Кто в это поверит, тот сразу начнет пересматривать жизненные цели. И согласится на установку видеокамер везде, даже в спальне и туалете.

Они переглянулись, далеко не уверенные, люди вообще редко руководствуются умом, у нас все на инстинктах, а у большинства вообще на рефлексах. К тому же сейчас быть закомплексованным как бы показатель высокой духовной организации в нашем таком ах-ах бездуховном мире…

Мещерский прислушался к встроенному в ушную раковину телефону, произнес кратко:

– Да, Антон Васильевич. Вам всегда рады.

Дверь распахнулась. На пороге появилась массивная фигура Кремнева, рожа стала еще краснее, совсем красное солнышко на закате дня, оглядел нас исподлобья.

Мещерский кивнул ему на свободные кресла, Кремнев бросил на меня оценивающий взгляд.

– А он загорел… Отдыхал или в самом деле работал? Не верю…

– Генерал, – сказал я, – вы как раз вовремя. Мой отчет вам неинтересен, а вот день завтрашний… В Пентагоне пришлось поднять один животрепещущий вопрос о глобальной безопасности. Там обещали немедленно заняться, но Штаты давно утратили пыл, который сделал их великой нацией. Теперь это страна осторожных людей, где умным и активным почти не дают голоса… Я говорю о Норвегии.

Мещерский сказал с пониманием:

– Проект «Огненная Капля»?

Я кивнул.

– Да. Мне вовсе не хотелось бы трогать такую чистую и благополучную страну, как Норвегия… разве что обеими руками за ее белую и нежную жопу, генерал, вон, меня сразу понял. Но дело в том, что там давно носятся с идеей достичь глубин Земли. Одни все еще лоббируют идею этой расплавленной «капли в сто тысяч тонн железа», другие с подземным вездеходом, но вчера решили возобновить работу на сверхглубокой скважине.