— У нас свои источники.

Потом вновь обернулся ко мне:

— С ними проще. Все-таки Земля так и не стала им домом. А вот как быть с той одной сотой процента, которая оказалась невосприимчивой к зет-соединению?

— Кого ты имеешь в виду?

Сердце у меня заныло от какого-то тоскливого предчувствия.

— Разумеется, мы не хотим никому причинять вреда… Они могут устраивать свою жизнь как хотят. Но легко ли им будет жить в изменившемся мире? Подумайте над этим, Матиссен.

— Ты хочешь сказать…

— Тут я бессилен. Мне жаль. Мне действительно жаль.

На его лице тем не менее не отражалось никаких чувств, в том числе и жалости.

— Ладно, — сказал он, — у меня не так уж много времени. Пошли, Хенрик. Хватит дурака валять.

— Умолкни, паскуда, — палец террориста дрожал на курке. — Никуда я с тобой не пойду.

— Пошли, нас ждут.

— Убирайся, ты, сволочь, пока я не всадил в тебя всю обойму!

— Никак не хочешь примириться с очевидным? Ну, как знаешь…

Он неторопливо оглядел нас.

— Мне пора. А вы… что ж, осталось не так уж много времени. Кстати, Матиссен, Антон передает тебе привет.

— Ты хочешь сказать…

Он усмехнулся:

— Вот именно.

Я не сводил с него глаз, но даже при этом не успел заметить, как он исчез. Только что он стоял тут, перед нами, — и через миг его уже не было.