Что происходило внутри зданий, Зигфрид не видел, но схватка во дворе разворачивалась на его глазах. Белые и черные воины яростно схлестнулись друг с другом.

Местом битвы стала освещенная огнями площадь, так что проку от ночных одежд сейчас было немного. Впрочем, люди-тени были обучены не только скрытно перемещаться. Они оказались еще и отменными бойцами. Черные приспешники однорукого колдуна мастерски владели оружием, о существовании которого барон раньше и не подозревал.

Воины в белых одеждах были, пожалуй, не столь ловки и искусны, но их численное превосходство, отвага и безрассудство на грани сумасшествия восполняли недостаток воинского умения. Сарацины шли напролом, ничуть не страшась смерти и сметая немногочисленных противников. При этом ни черные, ни белые даже не пытались соблюдать правил честного боя. Что и неудивительно: ни те, ни другие не могли принадлежать к благородному рыцарскому сословию.

Зигфрид припадал то к одной щели в стене, то к другой. Взгляд барона выхватывал отдельные эпизоды кровавой схватки.

Вот две белые фигуры устремились к черной. Человек-тень резко взмахивает руками. Что-то бросает в нападающих – что-то маленькое, неприметное. Оба сарацина медленно оседают на землю. А из-за их спин выскакивает третий. Рубит саблей сплеча. Но черный воин уже держит в руках два диковинных кинжала-трезубца, похожих на маленькие вилы. Раз – изогнутый сарацинский клинок пойман между клинком и выгнутой рукоятью одного кинжала. Два – захваченная сабля отведена в сторону. Три – черный воин делает шаг вперед и всаживает второй кинжал под левое ребро противника. А на счет четыре – сам попадает под саблю нового врага, зашедшего сбоку. Голова, обмотанная плотной черной тканью, катится с черных плеч.

А вот человек-тень быстро стреляет из миниатюрного – всего-то в локоть длиной, не больше – лука. Короткие тоненькие стрелы, пущенные слабой тетивой, летят недалеко и входят неглубоко, но валят сарацин, словно болты из мощного арбалета. Одного, второго, третьего… «Отравленные наконечники», – понимает Зигфрид. И видит кинжал, брошенный в лучника. Кинжал вспарывает черную ткань и отлетает в сторону. Рана вроде бы несерьезная, так – царапина, а не рана. Однако лучник роняет лук и корчится на земле. Похоже, яд в этой схватке используют обе стороны.

Зигфрид перебирается к другой стене своего узилища и наблюдает снова.

Вот сразу три противника окружили черного воина, раскручивающего над головой цепь с увесистым серпом на одном конце и гирькой на другом. Сарацины одновременно бросаются в атаку. Один тут же валится с ног – у него рассечено горло, и темно-красный фонтан обильно хлещет на каменные плиты. Цепь захлестывает руку второго и вырывает из его пальцев кинжал. Однако третий сарацин дотягивается-таки до врага саблей и рубит – ожесточенно, исступленно. Из-под широкого клинка летят куски плоти, клочья черной ткани, брызги крови…