А ведь это только начало! Сомкнулся не только выход с Тропы.

Запущенная чужим магом волшба продолжалась. Вся Тропа пошла судорожными волнами. Темные упругие стены колдовского пути потянулись друг к другу. Вздыбился пол, опускались на голову своды.

«Что это?! – Тимофей повернулся к Угриму. – Что происходит, княже?!»

Ему ответили. Не очень понятно, но очень быстро.

«Тропа ожила и пожирает нас. Магические кристаллы бесермена придали ей силу, которая вместе с силой самой Тропы может нас всех раздавить».

Может? Да ведь уже давит!

Нить колдовских огоньков все уплотнялась и истончалась.

Тропа слипалась. Тропа сжималась!

И нет больше никакой надежды спастись. Если князь не сможет… если не поможет…

«Все ко мне!» – словно гром прогремел в голове беззвучный окрик Угрима.

Тимофей и так находился возле князя. Приказ предназначался не ему – другим. Кто еще не поддался панике и способен был сохранять остатки разума.

Таких оказалось немного.

При князе остались лишь император и хан с несколькими верными воинами. Остальные же… Наверное, остальные были неплохими бойцами, но они привыкли сражаться с противником из плоти и крови, и не готовы были умирать в сжимавшейся на глазах кишке колдовского прохода.

Да, вперед Тропа никого не пускала. Но возвращаться по уже пройденному пути она не препятствовала. Она словно специально давала возможность бежать.

Ратники, шедшие позади, попятились, не понимая еще, что с чужой колдовской Тропы все равно невозможно спастись без волшбы колдуна, ее проложившего.

Тимофей и сам едва подавил желание отступить. Но он все же заставил себя остаться на месте. И не пожалел об этом: сзади начиналась жестокая давка.

Князь, оставив тщетные призывы, выписывал кристаллами сложные колдовские знаки. Губы Угрима шевелились, но звуков заклинания, разумеется, слышно не было. И хуже того: не было видно результатов княжеской волшбы.

А Тропа сжималась. Все происходило в неестественной пугающей тишине. Пол поднимался, черные стены и своды наваливались с боков и сверху. Кто-то, кажется, Бельгутай, попытался рубить надвигающуюся тьму. Бесполезно. Острая сабля отскакивала от упругой черноты, как хворостина от коровьего бока.

Тимофей подхватил чье-то брошенное копье, поставил его поперек. И тоже ничего не добился. Острие вошло в одну стенку Тропы. Тупой конец древка уперся в другую. Черные стены сдвинулись. Крепкое толстое ратовище выгнулось, будто татарский лук-номо.

Переломилось…