Молодежь Самадена тоже была не промах, но большей частью ее умения касались степи. Приручить коня, проскакать на время, поразить мишень, заполевать дичь. Ламар во всем этом был первым в роду. А тут иная обстановка, густой лес вместо степного простора. Однако гордый юнец ударить лицом в грязь перед будущей родней не хотел. И решил показать удаль молодецкую.

Он задумал явиться пред светлы очи отца девушки как заправский лесной житель, продемонстрировать ловкость и отвагу. Девушка, правда, отговаривала его от рискованного трюка, но разве молодую ретивость уговоришь?

Ламар вполне успешно вскарабкался на дерево, перекинул веревку с крюком на соседнее, нарочно выбрав самое большое, и лихо прыгнул вниз, рассчитывая завершить полет на нижних и самых крепких ветках. Выбранное дерево стояло на краю поляны, где и была назначена встреча.

Полет проходил нормально почти до самого финиша, когда немного не рассчитавшего траекторию удальца встретила другая ветка, хлобыстнув со всей силы по ногам. Ламар крутнулся на веревке, принял ствол дерева спиной, а не ногами, от боли ослабил хватку и соскочил вниз.

Он упал животом на ветку, тут же получил укол сучка и соскользнул на другую ветку. Проклятый сучок сделал еще одну пакость. Он распустил узел на поясе штанов, чего Ламар не заметил, ибо был занят пересчетом ветвей собственным телом.

Получив еще пару ударов по животу и голове, полуослепший и поплывший горе-жених зацепился сапогами за развилку ветвей и повис вниз головой почти у самой земли. Но это были только цветочки.

Свой полет гордый претендент завершил прямо перед носом… отца девушки и ее матери. Которую в тайне от жениха позвала девушка. Чтобы уж оба сразу посмотрели на него.

Вот они и посмотрели…

– Я повис прямо перед ними, – морщился Ламар. – Проклятые портки остались на сапогах. А все мое… естество явило себя.

Морщился Ламар от прошлого стыда. Но отважно продолжал историю.

– Ладно, отец. Но мать, когда увидела такое, даже ахнуть не смогла. Так и застыла. И девчонка тоже. Я ничего не соображаю, башка трещит, пузо расцарапано. Обоих-то рассмотрел кое-как и ляпнул – радуйтесь, мол, светлому Трапару. Они и обрадовались… Отец ка-ак прутом перетянул! И прямо по орехам… Я от боли взвыл, дернулся и слетел вниз. И головой. Лежу без сознания, только мой… качается. Приветствует… Эх!..

Мы ржали так, что слышно было, наверное, в горах. Поводья побросали, попадали на гривы коней и едва держались в седлах. Воины Ламара тоже скрючились на повозках. Капитан зажмурился и мотал головой. Хоть столько лет прошло, но пережитый стыд был свеж.