Что уж там думали люди Шелора, не знаю. Они-то точно слышали хохот. Как бы за психов не приняли.

– А-а… потом? – всхлипнул Степан.

– Потом? – вздохнул Ламар. – Ничего. Отец велел бабам уйти, полил меня водой, спросил, как себя чувствую и могу ли встать. Ну и… отправил домой. Говорит, мол, степному волку по деревьям не лазить. И еще добавил… А, ладно! Потерял девку.

Потом, на привале, Ламар поведал, как его друг тоже поехал в Ломенгарс за женой. И долго потом недоумевал, отчего над ним там все смеялись и спрашивали, умеет ли он скакать по деревьям и хорошо ли завязан ремешок на штанах. Друг повторять подвиги Ламара не стал. И девку за него отдали далеко не сразу, а только через полгода, когда поутихли смешки.

Мы в долгу не остались и рассказали историю с девками, в которую угодил еще в доминингах Макс Таныш. О казусе тот поведал сам спустя много времени. А на наши смешки отреагировал крепкими словечками. Но в конце не выдержал и засмеялся. Добавил еще, что рассказывает сам, дабы мы не слушали всяких там зубоскалов, способных и приврать ради красного словца. Кого имеет в виду, Макс прямо не сказал, только упомянул Витьку и бравого командира (они там кричали, что ни в жисть не сдадут кореша).

Сейчас историю грехопадения Макса пересказывал наш штатный спец по трёпу Рустам. И как спец, просто так информировать о том случае, конечно, не мог. Добавил от себя кое-что (процентов пятьдесят), приплел зачем-то тамошнего барона и слегка переврал концовку.

В интерпретации Руса выходило, что Макс, оголодав без женской ласки, при посещении городка стал хватать без разбору всех девок подряд и набрал таким образом чуть ли не десяток. А потом повел на сеновал рассказывать сказки. Каждой отдельно и по очереди.

Где-то на седьмой сказке, то бишь девушке, силы Макса иссякли. «Язык устал», – пояснил Рус. Макс решил взять тайм-аут и послал за вином. А потом в полной темноте продолжил «сказание». Вот тогда ему под руку и попалась уродина, которую отважный Макс оприходовал с разбега и пошел дальше. И едва не схватил козу, что пришла за сеном. Только блеяние и избыток шерсти заставили пьяного и уставшего Макса отпустить бедное животное, которое рвануло прочь с прытью, достойной скакуна.

А изумленный Макс пожал плечами, пробормотал что-то вроде «ну и хрен с тобой, дура, кто там еще?..» И опять сграбастал уродину. С которой потом заснул в обнимку, а утром, продрав глаза, разглядел, что за прелесть ночью употреблял. Отчего разом протрезвел и поседел.

А потом еще два октана вообще на баб не смотрел. Тем более его агрегат после такого шока толком не мог… работать.