— Черт, Коль, это же Шелеп. — Платон вдруг выдернул у меня из рук бинокль и поднес к глазам. — На второй лодке. Куртка расстегнута и красная майка, лысоватый такой.
— Вижу, — всмотрелся я.
Тут уже и бинокль не нужен, Платон за него спрятался просто. Стоит мужик среднего роста, к сороковнику, кажется, стрижен коротко, лысина просвечивает заметно, лицо небритое, загорелое.
Лодки продолжали резать воду, урчали моторы, люди смотрели на нас, а мы на них. Игра в гляделки эдакая. Все, прошли мимо. Моторы разглядел — вполне серьезные, большие. Вон бочки с топливом на палубе, немало, значит, далеко собрались. Может, даже и до Благовестного, раз их там уже замечали.
— Шелеп — это который Аркаша Шелепов, из «профсоюза»? — на всякий случай уточнил я.
— Он самый, по Выселкам его помню.
— И что кондуктору нужно у границы с Севером? Своих ворот не хватает?
— Ума не приложу, если честно. — Вид у Платона был озадаченным. — Не, я все понимаю. Могут ворота искать, но какой им смысл? Здесь же дорог нет вообще, как что-то серьезное потащишь? Да и не жаловались северореченские кондуктора на свои ходы, насколько я слышал. Там ворота вроде вообще управляемые, слухи такие ходят.
— Насмотрелись? — окликнул нас Смирнов. — Тогда давай рыбу жарить, ужинать пора, кишка кишке фиги показывает.
Хмель 24 июня, пятница
Утренний разговор с Ириной не задался.
— То есть тебя сегодня арестуют и ты так спокойно об этом говоришь?
— Как арестуют, так и выпустят.
— Уверен?
— Меня подставили. Дело не стоит и выеденного яйца.