– Видел, – сказал Кручинин и быстро-быстро задышал, что должно было означать смех. – У меня яйца больше, чем твое колено!

– Да, – согласился Михаил. – И с таким коленом, как у меня, и с такими яйцами, как у тебя, особо не побегаешь!

– Умка. – Сергеев не поверил своим глазам: Кручинин, обессиленный, умирающий от лихорадки, пахнущий гангреной и смертью, улыбался, растянув запекшиеся губы. – Слышишь, Умка, а они нас бздят даже таких! Они б за нами и армию отправили, если б надо было!

– За секретом своим, Саша, за секретом они бы и армию отправили. На нас им плевать.

Он снова вспомнил торжествующий взгляд Рауля в гостиничном номере, полный саквояж наличных – кто-то из ребят говорил, что в такой чемодан помещаются три с половиной миллиона, простреленную голову Нуньеса, гнилозубую улыбку Чичо, держащего в руках ржавые «крокодилы», Кручинина, с хрустом и чавканьем вгрызающегося к нему в горло, и горящую машину на лесной дороге…

– Никогда не думал, что умру на таком шикарном пляже, – сказал Кручинин, прижимая к груди ложе карабина. – Я знал, что не в постели помру, мало кто из наших до такого дожил… Но чтобы на курорте! И в мечтах не было.

Он вздохнул с нехорошим посвистом, и капля пота скатилась по носу, чтобы зависнуть на верхней губе.

– Я в детстве и на море почти не был.

– А я был. – Сергеев тоже отхлебнул из фляги. – Почти каждый год был. Мои только последние лет пять постоянно мотались по заграницам и, как отпуск, так брали и меня на море. Отец Сочи любил. А мама – Крым.

– А я своих не помню.

– Детдом? – спросил Михаил.

Кручинин кивнул.

– Ага. Только специальный. Там не просто дети были, а… В общем… Мне награды родителей отдали, когда я спецшколу закончил. Матери – орден Красного Знамени, а у отца – Звезда Героя.

– А?.. – попытался спросить Сергеев, но Сашка только покачал головой:

– Не знаю, за что. Засекречено все на пятьдесят лет. Наверное, и не узнаю теперь.

С моря донесся отдаленный гул, низкий и мощный. Он был почти не слышен за свистом ветра в кроне пальм и шумом набегающих на берег волн.

– Ну, вот! – сказал Кручинин просто. – Пора умирать, Умка!

Сергеев оскалился и пересчитал патроны. Восемнадцать для СКС и две полных обоймы для АК. Две гранаты – наши родные «феньки». Плюс ТТ. Не густо. Интересно, а на катере есть пулемет?

Судно появилось не со стороны Гаваны, а из-за мыса справа от них, вгрызающегося далеко в море. Как ни странно, шум моторов затих, хотя ветер дул с моря, зато стало видно небольшую, на первый взгляд, черточку прыгавшую по волнам.

И тут же над деревьями, вспоров голубизну неба дымной чертой, вспорхнула красная ракета. Спустя секунду в воздух взмыла еще одна.