Затем мимо моей щели прошел часовой.

Он не задержался, но мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что это — вассал какого-нибудь лорда, потому что он был в кольчуге и шлеме, а на плаще была желтая нашивка с черным гербом. Я не успел разглядеть герб, да и не смог бы расшифровать его, поскольку геральдика на Иикторе не касалась Торговцев.

Желтое с черным — я ведь видел эту комбинацию! Но когда и где? Цвет…

В последнее время я думал о цветах — о серебряном и рубиновом — костюма Майлин, гвоздично-розовом и сером — ее вывески, которая оказывала какое-то странное влияние, о цветах вывесок других мест развлечений, тусклокрасном с зеленым вывески игорного дома, которая не просто зазывала — она кричала!

Игорная палатка! Обрывки памяти сложились в мысленную картинку. Гек Слэфид за столом, столбик фишек, как башня удачи, и слева от него — молодой лорд, который так пристально вглядывался в меня, когда мы с Майлин проходили мимо. На нем тоже был плащ, блестящий, полушелковый, ярко-желтый с вышитыми на груди черными знаками орла. Но из этих обрывков я пока не мог сложить приемлемую картину.

У меня была ссора с одним иикторианцем — с Отхельмом, но не с молодым человеком в желтом и черном. И я не мог найти логической связи между двумя так далеко отстоящими друг от друга людьми.

Продавец животных не мог быть под протекцией лорда. Мое звание иикторианских обычаев было полным настолько, насколько пленки Торговцев могли их описать, но для того чтобы изучить все тонкости социальной жизни и обычаи, потребовались бы многие годы.

Вполне могло быть, что ссора с Отхельмом привела меня к теперешнему ужасному положению.

Где бы я сейчас ни был, это место не в районе ярмарки. Это было более чем странно. Я мог вспомнить только часть своего пути на спине каза. Меня схватили в Ирджаре, я был насильно выведен из юрисдикции суда ярмарки, и это настолько противоречило всему, что мы знали об обычаях, что трудно было поверить в случившееся. Те, кто захватил меня, а также тот, кто отдал такой приказ, и тот, кто договаривался об этом деле, могут быть поставлены вне закона, как только станет известно о моем исчезновении.

Какую ценность я представлял, чтобы платить за меня столь дорого? Только время и мои похитители могли ответить на этот вопрос. Но, похоже, это будет не скоро, потому что время идет, а ко мне никто не приходит. Я проголодался и, как ни старался растянуть запас воды, все-таки выпил ее и опять чувствовал жажду.

Тусклый свет погас, когда кончился день, и ночь окутала меня темными волнами. Я сидел, прислонившись к стене против двери, и прислушивался, чтобы собрать какую-нибудь информацию. Время от времени до меня доходили какие-то искаженные и приглушенные звуки. Послышался звук горна, видимо, извещавший о чьем-то прибытии. Я снова встал и поплелся к окну. На серой стене плясал луч фонаря, и я услышал голоса. Потом промелькнули человеческие фигуры, одна в дворянском плаще, шага на два впереди других.