Рон мчится к развалинам. Охранники стреляют. Я целюсь в стражей и трижды нажимаю на курок. Все, кто бежал за Роном, падают в низкорослые, посохшие сорняки. В том числе и сам носильщик. Очевидно, что его задела пуля. Но как такое возможно, ведь костюм из специальной ткани, и, если верить Люку, она не пропускает пуль? Или Люк ошибся и материал самый обычный? А может дело не в одежде, а в оружии? Ведь я тоже убила двоих противников.

Остальные дежурные засуетились. Похоже, что они наконец-то поняли, что их обокрали. Стреляю в троих, рванувшихся вдогонку за двумя носильщиками — Део и Трешом. Расстояние довольно большое, но я попадаю. Солдаты валятся замертво, а Део и Треш успешно скрываются среди гигантских глыб развалин. Сидни, четвертый обладатель рюкзака, ушел самым первым. Те, кто должен был отвлечь врагов, тоже отошли. И мне пора уносить ноги — поезд вот-вот взорвется грандиозным фейерверком.

Приподнимаясь, замечаю крадущуюся к поезду темную фигуру. Но она сворачивает и направляется к Рону. Подойдя к месту, где он лежит, этот кто-то залегает в траву. Прожектор поворачивает, освещая путь охранникам.

Я снова ложусь. Мощный фонарь снова вертится. Неизвестный поднимается, хватает рюкзак и, едва ступая, тащится к развалинам. Рон был огромным, настоящим великаном, поэтому он тащил наиболее вместительный рюкзак. Но сумка слишком тяжела для… Люка! И как только я могла забыть о нем?! Он бы точно не бросил такой ценный груз.

Прицелившись, без промаха стреляю в охранников — все падают, как один. Не думала, что с такого расстояния кого-то уложу.

Отстреливая солдатов, минуты две жду, пока Люк благополучно обогнет руины. Убедившись, что никого не осталось, поднимаюсь, закидываю ружье за спину, и на четвереньках ползу к концу вагона. Остается совсем чуть-чуть, но прямо передо мной, точно дерево, вырастает один из воинов. Рон по сравнению с ним — мелкая козявка. Теперь я точно труп — меня, ведь, никто не прикрывает.

Бросаюсь к краю вагона, чтобы спрыгнуть, но цепкие ручища, как щупальца осьминога, хватают меня, и я ревностно вырываюсь. Мой удар для солдата все ровно, что укус комара для меня, зато его силу я чувствую сполна — живот будто прилипает к спине. Озлобившийся противник поднимает меня над собой. Наверняка, для него я не тяжелее перышка. Он в состоянии меня согнуть и сломать, как карандаш, но бросает меня о крышу вагона. На мгновенье мне кажется, что я попала в одну из старых ловушек из гвоздей. Закрываю глаза и обхватываю голову руками, понимая, что будет еще один, завершающий удар и мне необходимо хоть как-то защититься. Лучше бы он меня застрелил!