Мне уступают дорогу и продолжают смотреть в спину. В надзорах повернувшихся, замечаю не только закравшееся отчаянье, но и разгоревшиеся искры потухшей надежды. Нежели они и вправду на меня полагаются? И это пугает больше чем то, что мы направляемся в самое опасно место в Котле — к поездам наполненным вооруженными солдатами, жаждущими убивать.

Пристойно отдалившись, оглядываюсь, чтобы оценить обстановку, похоже, начинается вражеское наступление: многочисленные колоны новоприбывших солдат приближаются к охваченной полымем площади. Времени на то, чтобы добыть оружие, у нас куда меньше.

Надеваю шлем — и мир меняется. Окружение становится бело-зеленым.

Чтобы выйти к жилищным домам, мы проходим целый квартал однотипных мрачных застроек похожих на здание администрации. Потом идем по улице, в одной перекосившейся хижине которой не горит свет. Наверно, все до смерти напуганы происходящим, и забились в страхе по углам. Вряд ли под гром взрывов и выстрелов благоуханно уснешь. Минув жилищные дома, мы выходим на поле, непролазные сорняки которого действительно выше моей головы, к тому же сухие и колючие. Минут десять неспешного бега — и мы останавливаемся в десяти метрах от пугающих развалин, которые длинным шлейфом преграждают путь к искомым колеям. Здесь я была всего раз, но точно знаю, что недостроенные здания неимоверно опасные.

Снимаю шлем, и иду не спеша — каждое воспроизведенное движение на вес жизни. Ступая на первые камни, слышу зловещее дребезжание стены справа. Кажется, каждая из них норовит рухнуть и погрести нас заживо. Прохожу между двух корпусов. Подняв голову и задержав дыхание, изучаю возвышающуюся надо мной обветшалую, застывшую под опасным углом перегородку и краешком ока замечаю сияющие звезды на небе.

Прислушиваюсь к случайно уловленному шороху. Может быть, это всего лишь крупные грызуны? Но откуда им здесь взяться, их же давно выловили. Ребята, навострив уши, остановились. Люк бросает на меня тревожный взгляд. Мы не можем одновременно думать об одном и том же, но, полагаю, он тоже подозревает, что нас поджидают. Люк, надев шлем, приготавливает винтовку. Главное — уйти как можно дальше от руин и никого не потерять. Я поднимаю руку, мол, идем поживее, и двигаюсь с места.

Дважды сворачиваю и через минуты три притормаживаю, чтобы вслушаться. Снова доносится невнятный шум и скрежетание. И вдруг кромешную тишь нарушает неожиданный выстрел — на голову сыпется штукатурка, после чего волной прокачивается зловещий грохот и градом сыпятся мелкие камешки. Снова совершается выстрел в незаконченную постройку слева. Осыпающиеся стены вот-вот обрушаться, и накроют всех нас. Слышу учащенное поверхностное дыхание стоящих рядом точно одеревеневших союзников. Нельзя, чтобы они погибли: им поручили важное задание, и они должны его выполнить. Не принесут они лекарств или оружия — и ослабленные бунтари скоропостижно погибнут.