Он сделал вид, будто мочится в ручей. Услышал пение птицы, чей-то слуга кого-то позвал справа от него. Дым поднимался из главного дымохода гостиницы. С той стороны доносился смех.

Перо достал нож и отковырял крышку горшка. Поколебался, потом начал выливать густую краску в воду. Свинцовые белила стоят недорого, он не слишком много потерял.

«Господи, милостивый Джад. Я настоящий серессец», – подумал он. Как будто стоимость краски имела хоть какое-то значение.

Аптечный пузырек, плотно завернутый, заткнутый пробкой, показался из горлышка банки. Смерть во флаконе. Его собственная смерть, вероятнее всего. Он хотел откупорить его, открыть и вылить в траву у ствола ивы. Потом понял, что в этом нет необходимости, это даже может быть опасно. Мышьяк способен убить, если прикоснуться к нему, кто-то ему об этом говорил. Он не помнил, кто именно ему об этом сказал.

Он вылил оставшееся содержимое горшочка, вместе с запечатанным ядом, который он вез всю дорогу, в быстро текущую у его ног воду. На мгновение снова мелькнул флакон, потом исчез.

Он бросил туда же опустевший горшочек и пошел назад, к гостинице.

Томо понял, что его нарочно отослали с распоряжением насчет одежды и ванны. Он догадывался, что собирается сделать художник после беседы с Марином Дживо. Той беседы, которую, считали они, никто не мог подслушать.

Теперь впереди их ждут трудности. Во-первых, Гвибальдо Ферри не только глуп, он опасен, из-за него могут погибнуть другие люди.

Ферри вез двадцать маленьких солнечных дисков, оправленных в золото, спрятав их под двойным дном сундука с одеждой. Его старший слуга, разговорчивый парень, еще в начале путешествия рассказал об этом Томо.

Пошлина за ввоз религиозных атрибутов джадитов в Ашариас составляла сорок процентов. На них еще можно было заработать, но если уклониться от уплаты этой пошлины, заработать можно много денег, и Ферри, очевидно, решил, что если другие сумели, как ему рассказывали, то и он сумеет.

Здесь (на дальнем берегу пролива, где разрешалось жить и торговать джадитам) подобные предметы пользовались большим спросом, и люди, жившие так далеко от дома, хорошо за них платили. Расстояние равнялось прибыли, если тебя не погубят пошлины.

«Или не настигнет смерть», – подумал Томо. Ему очень не хотелось въезжать в стены города в компании человека с контрабандными товарами. С символами веры. Во время войны. А теперь он узнал, так как был не только слугой художника, что его собственный хозяин и умный купец из Дубравы намереваются ускользнуть сегодня ночью, оставив Томо с серессцами.