Он взял его, потом снова положил на место. После Скандир явно почувствовал облегчение, когда услышал, что Перо положил тот предмет обратно. И теперь ему казалось, будто он опять видит этот предмет, в дворцовом комплексе, под землей, под факелами в железных держателях, глядя на древнюю мозаику на полу.

Он совсем не понимал этого, но у него возникло ощущение чего-то неестественного здесь, внизу. Не обязательно того, чего нужно бояться, хотя он очень боялся происходящего с ним. Нет, это охватившее его ощущение, как и тогда, на поляне, было ощущением древности, утраты, огромного промежутка времени.

«Ну, да, – думал он, стараясь овладеть собой, – этот туннель очень древний, должно быть, его построил император в далеком прошлом». Он не знал, куда этот туннель ведет; они сказали – к другой двери, поэтому, вероятно, он ведет в другой дворец.

По-видимому, у него нет выбора. Он двинулся вперед.

Перо слышал свои шаги, свое дыхание. Темно не было, на стенах на всем протяжении туннеля горели факелы, а туннель поворачивал в одну сторону, потом в другую. Мозаичный пол во многих местах рассыпался, как он видел, кусочки смальты разлетелись. Пол покрывали узоры – цветы, птички у маленького фонтана. «Тот предмет на поляне – это была птица», – вспомнил Перо. Шагая, он наступал на кусочки мозаики.

В одном месте, Перо не мог понять почему, но его захлестнула волна печали. Волна настоящего горя, не о себе самом и не о ком-то из живущих сейчас на этом свете людей. Он остановился и оглянулся вокруг, но совсем ничего не увидел. Пошел дальше, и ощущение горя постепенно прошло.

Интересно, что происходило здесь за долгие века, кто ходил по этому туннелю, из одного конца в другой? Поразительно, что он так хорошо сохранился. Факелы мигали, воздух оказался свежим. Художник шел все дальше, туннель волнообразно изгибался (он не представлял себе, почему коридор не прямой), и вскоре Перо увидел другую дверь, как ему обещали, и подошел к ней.

Он оглянулся назад, туда, откуда пришел. Наверное, это была игра света, но Перо показалось, что он видит что-то, чего там раньше не было, язычок пламени на полу туннеля у последнего поворота, слабый, сине-зеленый – и почему-то казалось, что он движется. Язычок двигался, а потом исчез, будто порождение чего-то невидимого для человеческих глаз. Перо покачал головой, отвернулся и, поколебавшись, постучал во вторую дверь.

– Добро пожаловать! – сказал принц Джемаль, стоящий за спиной у слуги, открывшего дверь. Позади Джемаля стояли другие люди, горели светильники.

Принц был в красивой одежде из тяжелой ткани того цвета, который здесь называли порфиром. Когда-то этот был цвет императоров.