Джимми совсем не узнаёт ни меня, ни Аманду. Он все время разговаривает с какой-то другой женщиной, которая, как ему кажется, стоит у огня.

– Совиная музыка. Не улетай, – говорит он ей. В голосе – ужасная тоска.

Я начинаю ревновать, но как можно ревновать к женщине, которой тут нет?

– С кем ты разговариваешь? – спрашиваю я.

– Там сова, – отвечает он. – Кричит. Вон там.

Но я не слышу никакой совы.

– Джимми, посмотри на меня, – говорю я.

– Музыка встроена, – говорит он. – Ее не убьешь.

Он смотрит вверх, в кроны деревьев.

Ох, Джимми, думаю я. Где ты?

Луна движется на запад. Тоби говорит, что бульон из костей уже сварился. Она добавляет собранную мной листовую горчицу, ждет с минуту, потом начинает разливать. У нас только две чашки – Тоби говорит, что придется пить по очереди.

– Неужели ты и их собралась кормить? – спрашивает Аманда. Она не смотрит на двух больболистов.

– Да, – отвечает Тоби. – Их тоже. Сегодня – День святой Юлианы и Всех Душ.

– А что с ними будет потом? – спрашивает Аманда. – Завтра?

Хорошо, что она хоть чем-то заинтересовалась.

– Их нельзя просто так отпускать, – говорю я. – Они нас убьют. Они убили Оутса. И посмотри, что они сделали с Амандой!

– Я это всесторонне обдумаю, – говорит Тоби. – Позже. Сегодня мы празднуем.

Она разливает суп по чашкам, оглядывает кружок людей, сидящих вокруг костра.

– Тот еще праздник, – говорит она голосом Сухой ведьмы. И хихикает. – Но с нами не покончено! Верно ведь?