– Хочешь верь, хочешь нет, но я тоже. Так что давай положим конец войне. Здесь. Сейчас. У нас есть власть для этого.

– Ты его слушаешь? – тонким от недоверия голосом обратился Черноногий к своему вождю. – Совет старейшин ни за что не согласится на мир, и я не согласен!

– Заткнись! – рыкнул на него Гремучая Шея и, смерив его взглядом в наступившем угрюмом молчании, вновь повернулся к Бетоду и принялся задумчиво расчесывать пальцами бороду. Большинство из пришедших с ним тоже смягчились. Обдумывали услышанное. – Черноногий-то правду говорит, – сказал Гремучая Шея. – Совет старейшин с этим не согласится, и не следует забывать о Черном Доу, да и у многих других моих соратников имеются серьезные счеты. Они могут не захотеть мира.

– Но большинство захочет. Что касается остальных, то убедить их – твое дело.

– Они не пожелают отказаться от ненависти к тебе, – сказал Черноногий.

Бетод пожал плечами.

– Не захотят – пусть ненавидят. Только мирно. – Он вновь подался вперед и добавил металла в голос. – А если они решат воевать со мною, я сокрушу их. Как сокрушил Тридуба, Бейра и всех прочих.

– А как насчет Девяти Смертей? – спросил Гремучая Шея. – Этого зверя ты тоже превратишь в фермера, да?

Бетод решительно выкинул из головы все сомнения, какие имелись у него на сей счет.

– Возможно. Мой человек. И мое дело.

– Он будет делать лишь то, что ты прикажешь, да? – язвительно поинтересовался Черноногий.

– Это все куда значительнее, чем судьба одного человека, – сказал Бетод, глядя в глаза Гремучей Шее. – Значительнее тебя, или меня, или твоего сына, или Девяти Смертей. Это нечто такое, что мы обязаны сделать ради своих людей. Поговори с другими кланами. Отзови своих псов. Скажи им, что земли, которые я захватил в боях, принадлежат мне и моим сыновьям, и их сыновьям. А то, что осталось у тебя, – твое. Твое и твоих сыновей. Мне это не нужно. – Он поднялся и протянул руку перед собой, держа ее не ладонью вверх, не ладонью вниз, а строго вниз ребром. Верная рука. Рука, не отбирающая свобод и не дающая предпочтений. Рука, достойная доверия. – Гремучая Шея, вот тебе моя рука. Давай покончим с этим.

Плечи Гремучей Шеи обвисли. Он медленно поднялся как усталый человек. Как старик. Человек, утративший боевой дух.

– Мне нужен только мой сын, – хрипло произнес он, протянул руку и взял ладонь Бетода, и, видят мертвые, это было отличное рукопожатие. – Отдай моего сына и получишь хоть тысячу лет мира – насколько это от меня зависит.

Бетод шел пружинящей походкой, и в сердце его была непривычная радость. Как будто с его плеч сняли огромную тяжесть – а разве не так? Сколькими врагами он обзавелся, сколько крови пролил, сколько раз выворачивался из безвыходных положений лишь для того, чтобы выжить? Сколько уже лет он прожил в страхе?