И все!

И к акулам все неясности с грядущей войной, к акулам мелочные людские заботы, к акулам их проблемы, их грызню, их смешные великие дела. И не будет дела до Человеческой ненависти и страха. До презрения Человеческого. До гота этого, отдельно взятого, который утомил уже до озверения…

— Забавно получается, не находишь? — Сим вошел без стука и с ногами забрался на стул. — То нам на север нужно было, а вы с Киной на юг собирались. А теперь — наоборот.

Эльрик промолчал. О чем, собственно, говорить? Все идет, как шло. Завтрак в его комнате. Мрачноватое хамство Элидора. Трепотня Сима. Только вместо веселой, как утреннее солнышко, Кины высокомерное молчание сэра Рихарда. А так… все как всегда…

— Элидор говорит, что дальше мы и без тебя вполне справимся. — Гоббер с хозяйственным видом покопался в накрытых крышечками блюдах. — Правда, Элидор?

— Ты меня уже спиной чуешь? — брюзгливо поинтересовался эльф, входя в комнату, — Доброе утро, Ваше Величество. Входите, сэр Рихард. Вы с нами первый раз в гостинице. Спешу предупредить, у нас, знаете ли, принято завтракать в покоях императора. А что правда-то?

— Ты бы, Сим, молчал да кушал, — хмуро посоветовал Эльрик. Гоббер, открывший было рот, тут же его закрыл. Открыл снова, но только для того, чтобы засунуть кусок хлеба с сыром и начать молча жевать.

Шефанго рассеянно поковырялся в тарелке. Отодвинул ее и закурил, проигнорировав насмешливо-удивленный взгляд Элидора.

А после завтрака они оседлали лошадей и выехали из Грааса.

На юг.

Между Аквитоном и Гемфри словно натянулись струны, сросшиеся с сердцем императора. Натянулись. До звона. До стона. До крика болезненного. Истончились от напряжения, как серебряные нити паутины, и… Не рвались.

Грохотали копытами лошади. Пылила дорога. Светило неяркое солнце, бликами рассыпаясь от начищенных доспехов.

Впереди только одна опасность.

Плевать на опасности.

А позади — все дальше и дальше — дом.

Все дальше и дальше.

Зачем?!

Есть понятия «хочу» и «надо», но есть еще понятие «должно».

День. Ночь. День. Ночь. И снова день. Уже совсем недалеко до Весты. Усталый, но непобежденный весело матерится Сим. Молчит Элидор, подгоняя лошадь. Черная стена отчуждения выросла вокруг Эльрика. И сэр Рихард молча сидит в седле, отощавший, весь уже прозрачный от усталости. Старик держится исключительно на собственном безграничном самолюбии.