— Я даю вам последний шанс, Кевин, — сказал Торн. — Забудьте об этом безумии. Скажите мне, кто ваши офицеры, и они будут освобождены от уголовной ответственности, только на этот раз, после того, как мы проведем разъяснительную беседу о проблеме, которую они создали и наказании, которое их ожидает в случае признания их виновными.

Мартиндэйл пристально и долго смотрел на Торна, а затем пожал плечами.

— Было очень приятно поговорить с вами, Торн, — сказал он, протягивая руку президенту. Ваша наивность уступает только вашей преданности своим убеждениям. Быть может, вы и в самом деле реинкарнация Томаса Джефферсона, как утверждают все эти чудаки.

Торн выглядел разочарованным, но тем не менее, пожал руку Мартиндэйлу.

— Мне также было очень приятно поговорить с вами, сэр, — сказал он. — Я не завидую судьбе, которую вы выбрали для себя и своих обманутых последователей. Я полагаю, ваш путь будет долгим и трудным.

— Без сомнения, — сказал Мартиндэйл, направившись к двери. — Не забудьте раскурить что-нибудь за меня, когда будете приобщаться к природе. А у меня есть работа, которую нужно сделать.

Северная часть Лас-Вегаса, Невада, вечером

Дуэйн Деверилл с хлопком открыл бутылку «Дакхом Мерло» и наполнил бокалы.

— А вот и ты, — гордо сказал он. — У меня тут отличная вещь 95-го года. Как раз под ужин.

Энни Дьюи пришла всего несколько минут назад, все еще в летном комбинезоне. Она бросила портфель на столик у дивана.

— Звучит неплохо, — рассеянно сказала она, расстегивая костюм. — Что приготовил?

— Приготовил? Я? Прости, милая, но я просто заказал «Пиццу Хат». Надеюсь, ты не станешь брать в голову?

— Да нифига, — сказала она. — Обожаю пиццу с красным вином.

Он протянул ей бокал, они соприкоснулись бокалами, а затем поцеловались.

— За тебя, — сказал он. Сделав глоток, он залихватски добавил: — А ничего.

Она соблазнительно улыбнулась, но отстранилась.

— Извини. Мне срочно надо в душ. От меня разит так, будто я провела в кабине не три часа, а как минимум неделю.

— Давай помогу, — он усадил ее на диван и снял с нее летные ботинки и носки, а затем помог выбраться из комбинезона. Под ним на ней была белая майка поверх эластичного бюстгальтера и хлопковых трусиков. Лукаво улыбаясь, он поцеловал пальцы ее ноги, а затем двинулся вдоль ног к талии и животу, а затем снова к талии.

Она мягко, но настойчиво подняла голову.

— Сначала душ, ладно?