К заходу комвзвода с напарником не вернулись, но Николай воспринял это довольно спокойно. Они и вышли-то не сильно рано, и до «почтового ящика» неизвестно сколько топать, бегать и бежать, как Красной Шапочке. И скорость передвижения у них теперь так себе, как показал уже их собственный опыт. Это, к слову, стало одним из аргументов в отношении съесть все самим, не оставив командиру и товарищу ни ложки. Да и было-то… Котелок вмещал литр, ставили его два раза, кроме разрезанных на части грибов с солью в нем не было ничего, даже крапивы – сошла уже давно. Пятерым – на один зуб каждому, только желудки обмануть. В институте, на курсе гигиены, Николай проходил сто лет назад какие-то основы диетологии, что-то там говорилось и про грибы, но он уже вообще этого ничего не помнил.

Спать легли все в той же вонючей норе, закрывшись на двойную дверь, может быть, и спасшую их всех. После свежего воздуха, все-таки выдувшего дрянь из легких и головы, находиться здесь было трудно. Впятером в схроне вовсе не так свободно, как могло бы показаться после четырех дней всемером: тоже было и тесно, и хреново. Но все лучше, чем наверху, где по ночам уже вплотную подходило к заморозкам. Как будет впереди, особенно зимой, Николай сейчас думать не хотел. Потом… Сейчас думать не было сил.

Но все равно пришлось. Потому что командир взвода разведки Сомов и стрелок-разведчик Федотин не вернулись ни на следующий день, ни через день. Сначала он не сильно-то волновался. Было понятно, что ночью разведчики никуда топать не будут, залягут где-то. И было понятно, что утром им сначала до их не известной никому цели, потом наверняка посмотреть и пошарить вокруг, а потом уже обратно. И он сам, и все остальные надеялись, что разведчики принесут что-то поесть, потому что грибы и ягоды – они выручают, да. Особенно когда лейтенант организовал всех, нарезав секторы и назначив «непрерывное кашеварство». Но без крупы и сухарей грибы и ягоды идут плохо, а после стольких дней реальной голодухи – совсем плохо. С осложнениями.

Было чем заняться: и оружие на свету все почистили, как положено; и помылись, и постирались, пока хотя бы в полдень тепло. Это заняло часы, и время, в общем-то, как-то шло. Но ко второй половине дня он начал беспокоиться уже серьезно. Потом к закату надеялся, что вот-вот уже, – а когда стемнело, начал надеяться на следующее утро. Потому что, может, Сомов и Федотин просто прошли мимо, не нашли их. Перелески, ручьи, поросшие соснами и осинами горки здесь одинаковые со всех сторон: заблудиться не позорно даже опытному человеку… А к утру второго дня Николай понял, что обманывает себя и подводит своих людей. Потянув время еще с пару часов, он приказал закрывать схрон и сниматься.