Все как следует вычистили, драгоценные одеяла скатали в плотные рулоны и положили в сделанные на высоте человеческого роста стенные ниши – считалось, что это хоть как-то защищает от мышей. Внутреннюю дверь законопатили по всем стыкам «как было»: скатанными из мха и соломы жгутами. Наружную дверь, закрыв, замаскировали. Времени на это не пожалели, сделали все как следует: не зная места, действительно не найдешь. А пустой, холодный, закупоренный схрон ничего не значит ни для какого прибора: работай тот хоть с беспилотника, хоть с вертолета. Может, кому-то даже такой примитив жизнь спасет. Прибрали все нужные места: от уборной до мусорки, какой бы микроскопической она ни была. Оставили две записки, тоже как положено. Одну внутри схрона, другую в нескольких метрах от входа, если идти в нужную сторону. В записках проставили дату трехнедельной давности, тоже как было у них принято.

– Взво-од, стройся.

На него посмотрели странно, но никто не открыл рта, чтобы что-то сказать, даже самые молодые.

– Равняйсь, смирно. Вольно… По порядку… рассчи-тайсь!

– Первый.

Костя, разумеется. Второй номер снайперской пары Петровой. Котлинец[42], как трое из них. Высокий, худой, очень жестокий – даже на фоне остальных, не пай-мальчиков.

– Второй.

Рядовой Геннадьев, он же Крок. На гражданке он работал грузчиком на какой-то пригородной стройбазе. Очень правильный парень, весьма умелый боец, прямо на зависть. И еще тоже очень жестокий, не хуже Кости. До лютости. И до сих пор не в нужной форме, к сожалению. До сих пор не отлежался. Плохо.

– Третий.

Сержант Петрова, снайпер. Говорит не «третья», а именно «третий» – уже привыкла. Надежна, как дерево, в хорошем смысле. Свой парень. Сколько у нее меток на прикладе? Ноль, потому что она их не делает. Сколько в душе? Лучше не смотреть, лучше не знать. Не надо.

– Четвертый!

Фокин, ходячий сгусток оптимизма. Росту бы побольше и сил, цены бы бойцу не было. Почему он ни слова никому ни разу не сказал о том, как жил до войны, кем был, кем были его родители? Тоже лучше не знать.

– Пятый. Расчет закончил.

Лейтенант Николай Ляхин, медицинская служба ВМФ. Бывший врач-терапевт, бывший сын своим родителям и брат своей сестре. В далеком прошлом – воспитанный и даже романтичный молодой человек. Давно уже не самый молодой.

– Взвод, слушай мою команду!

Все это было как бы очень пафосно. «Как бы», потому что пафосно ни хрена не было. Было страшно, причем очень. Николаю приходилось командовать людьми в бою, причем действительно от его команд зависели человеческие жизни. И да, у него за спиной было сколько-то могил. Могил бойцов, погибших под его началом. Совесть его это не марало – он так ни разу до сих пор и не спрятался за чужую спину. Не видел нужды. Но тяжело было всегда, а так тяжело… Так еще не было.