Сочия ужасно замерзла. Или ей просто так казалось из-за волнения. Умом она понимала, что ей приходилось мерзнуть гораздо сильнее той зимой, когда они с братом Свечкой убегали от главнокомандующего. Но на этот раз она действовала в одиночку и права на ошибку у нее не было. Сама сунулась в петлю, и в результате вот-вот могла разразиться катастрофа. Если Сочия потерпит неудачу, если ее схватят, как схватили Кедлу, война за независимость Коннека обречена.

От этой мысли девушка замерла. В голове у нее приглушенно звучал голос Свечки: что-то такое про упрямых детей, не желающих думать о последствиях.

Она отыскала дверь и открыла ее, надеясь, что порыв ветра, залетевший в главный зал, никого не разбудит. Опустив правую руку в карман передника, графиня погладила ожерелье. Страх и волнение улеглись. Зима умерила свою ярость.

Сквозь затянувшие небо облака проглядывала луна. Было достаточно темно: Сочия наступила прямо в кучу замерзшего конского навоза, но света хватало, чтобы разглядеть двор. Двор изгибался от фасада замка влево в форме перевернутой буквы Г. Девушка оказалась в самом низу этой закорючки. Слева располагались стойла, но она пошла направо. Облака на мгновение разошлись чуть пошире, и двор окрасился призрачным светом. Все это походило на видение ада из каких-нибудь языческих сказаний – холодное и темное место, где несчастный обречен навсегда остаться в одиночестве.

Почти без опаски Сочия приблизилась к караульне. Неужели Орудие наложило на всех в замке заклятие сна? А то слишком что-то все удачно складывается.

В караульне оказалось двое солдат. Это были совсем юнцы, забившиеся в угол в поисках тепла. Возле них одиноко коптила толстая сальная свечка. Один мальчик плакал, – видимо, он трясся от ужаса еще до прихода Сочии.

– Поднимайтесь. За работу.

Оба встали, шатаясь на непослушных ногах. Ни один даже не глянул на стоявшее в углу рядом с дверью оружие – две алебарды.

– Эй ты, чего ревешь? – спросила Сочия.

За арнгендца ответил его товарищ:

– Он не понимает по-вашему. Боится, что будет, когда Стефан Блейский увидит, что мы ночью выпустили за ворота больше трех десятков солдат.

Сочия посмотрела в его открытое лицо, широко распахнутые от страха голубые глаза и не увидела там ни следа лукавства.

– А вы почему не ушли с ними?

Мальчик молча уставился в пол. И графиня догадалась, что бежать им было страшнее, чем оставаться.

– Надо снова открыть ворота.

Второй мальчишка что-то сказал первому. Сочия не поняла, но угрозы не почувствовала. Караульные нехотя поплелись к двери. Девушка заслонила собой алебарды.