– Азер сказал мне, что вы привезли кое-какие бумаги.

– Ежедневные отчеты из Тель-Муссы. Знаю, вы не большой любитель вникать в подобные вещи. Прошу лишь одного – пусть их прочтет надежный человек и перескажет вам суть. Мой писарь не из ша-луг. Он писал по-люсидийски, а я не очень хорошо разбираю люсидийское письмо, так что просто доверяюсь ему. Если вы вдруг пожелаете его расспросить, он прибыл сюда вместе со мной.

Внушающий Великий Трепет улыбнулся. Нассим решил, что улыбка далась ему непросто: раны все еще беспокоили Индалу, хотя он и старался этого не показывать.

– Перескажите в общих чертах, будьте предельно бесстрастны, – велел Индала.

И Нассим поведал свою историю, в действительности даже преуменьшая то, какую ему оказывали «поддержку».

– В этих отчетах то же? Но более подробно?

– Да.

– Итак, что же дальше?

– Что я намерен делать? Если вы больше во мне не нуждаетесь, вернусь к своим – тем, кто выжил. Отпущу всех, кто не пожелает скитаться по про́клятой пустыне с сумасшедшим стариком. Остальные вместе с анса выследят и прикончат дринджерийского колдуна.

Индала был ошеломлен, растерян и явно отказывался верить услышанному.

– В последнее время, кажется, никто, кроме самих ша-луг, не понимает, кто мы такие и во что действительно верим, – заметил Нассим. – Я и сам так давно покинул родину, что не совсем уже уверен.

Ализарин едва ли был способен признаться в этом и самому себе, но доклад Костыля огорчил его еще больше, чем презрение бывшей жены. Костыль не нашел ни одного старшего ша-луг, который бы спросил, не желает ли Гора сделаться верховным главнокомандующим. Сам Костыль никого не спрашивал, да Нассим ему и не велел. Было совершенно очевидно, что такая идея никому в Аль-Кварне и в голову не пришла.

А ведь не так давно его чтили почти как Гордимера Льва. Теперь Гора остался в далеком прошлом.

Если бы он позволил Индале силой поставить себя во главе ша-луг, вышло бы еще хуже, чем когда-то полагал сам Ализарин.

Индала глотнул чаю и сказал:

– Верно. Я и понятия не имею, что движет ша-луг. Одолел их на поле брани, но все равно они…

Нассим притворился, что не заметил прозвучавшую в голосе Индалы злость.

– Они считают себя не побежденными, а преданными.

– Понимаю, – сказал Индала, поглядев в свою чашку. – Дезертировавшие макстрийцы и чалдаряне-арианисты.

– Вот именно.