– Ты говоришь нелепицу, муж мой, – тихо произнесла Аманвах, когда они обнялись. – К тебе прикоснулся Эверам. Ты никогда не стал бы обычным. Если бы тебя не познакомил со скрипкой мастер Аррик, это сделал бы кто-то другой. Грядет Шарак Ка, и такова была инэвера, чтобы ты вернул на Ала «Песнь о Лунном Ущербе».

– Вы бы и без меня справились, – сказал Рожер.

– Нет, – покачала головой она. – Ты передал женам толику дара, но дар был твой.

Она подняла покрывало для поцелуя. Он попытался обнять ее крепче, но она выставила руки и оттолкнула его, а покрывало снова пало и скрыло губы, как занавес после финального акта.

– Пока дело не разрешится, у нас только час в сутки, муж мой, – сказала она. – Есть вещи, требующие первоочередного внимания.

Она громко хлопнула в ладоши, дверь снова открылась, и два дюжих служки внесли тяжелые бочонки с водой. Еще один доставил небольшую деревянную ванну – как раз такую, чтобы Рожер поместился в ней сидя. Позади же них Сиквах, немногим большая, чем тень, бесшумно выскользнула за порог.

– Вы так и тащили эту тяжесть на самый верх? – спросил Рожер, глядя на бочонки.

Служки посмотрели не особо приветливо, но ничего не сказали.

– Не принимай их молчание за грубость, муж мой, – пояснила Аманвах. – Им запрещено разговаривать с узниками. Ее милость распорядилась кормить тебя лучше и трижды в неделю купать. Эти люди гордятся, что выполняют ее королевские приказы.

Рожеру служки гордыми не показались. Взглянув на него напоследок, они вышли вон.

– Сиквах… – негромко произнес Рожер, когда за ними закрылась дверь.

– Будет хранить наш покой в течение часа, – сказала Аманвах, бросая в бочонки меченые серебряные камни.

Они зашипели, как только магия нагрела воду.

– Прошу, муж мой, – указала она на ванну.

Рожер не стал прекословить, разделся и забрался внутрь. Лакированное дерево было холодным, и он покрылся гусиной кожей. Аманвах подняла первый бочонок, чтобы облить Рожера горячей водой.

Он сразу начал успокаиваться. Ванна была не так просторна, как у Шамавах, но он успел привыкнуть к ежедневному банному ритуалу и даже не сознавал, как его не хватало.

– Я начала делать для тебя серьгу, – сообщила Аманвах, растирая Рожера щеткой и мылом. – Но работа займет недели, и я надеюсь увидеть тебя на свободе задолго до ее завершения.

– Ей обязательно найдется и другое применение, – отозвался он. – Что может быть дороже в магии, чем слышать твой милый голос издалека?

Аманвах обняла его, подавив всхлип. Рожер прижал ее к себе, не заботясь о том, что ее платье намокнет.

Шмыгнув носом, она отстранилась и отступила, чтобы снять мокрый шелк.